— Кстати, ты куда собрался? — спросил наконец таксист. — Домой, наверное? Честно говоря, ты, приятель, неважно выглядишь. Под утро шляться по Центральному парку, да ещё во фраке… Ограбили тебя там, что ли?

Билли совсем не хотелось пускаться в объяснения. Проще всего было признаться в ограблении. Но таксист был так дружелюбен, к тому же Билли чувствовал, что вовремя пришедший ему на помощь человек заслужил хоть какие-то подробности, да и выдавать себя за несчастную жертву перед этим огромным мужиком почему-то показалось ему унизительным. Поэтому Билли решил было ограничиться историей о том, как его сбила машина, а потом привязалась эта… проститутка. Но зачем-то пустился в длинные сбивчивые объяснения: подробно рассказал о себе, о своей семье, о своём ожившем гении — великом Даре, доставшемся от далёкого, но совершенно прямого предка… Увлёкшись, он не заметил, как таксист тронулся с места, потом притормозил на каком-то углу и уселся боком к Билли, поглядывая то на него, то на начинающий оживляться перекрёсток, то на свои ручные часы. Но Билли видел, что таксист слушает его внимательно. Потому что тот покачивал головой, хмыкал и приподнимал брови именно в тех местах, где это и следовало делать. Наконец, поймав очередной взгляд таксиста на часы, Билли понял, что скорее всего задерживает этого славного вежливого человека. К тому же в своем рассказе он как раз дошел до места, когда согласился открыть багажник сбившей его машины. Объяснять, что произошло дальше, было весьма затруднительно. Билли сбился, поправил сползающие очки и замолчал.

Как это ни странно, но рассказ об утреннем приключении снова вернул ему ощущение избранности и предвкушение великолепных неожиданностей, ждущих его прямо сейчас, стоит ему только открыть свой Подарок. Билли взглянул на таксиста легко и с непонятным ему самому превосходством. Сейчас он вылезет из машины в полный новых встреч и новых впечатлений мир, а этот бедняга будет уныло колесить по городу, развозя не менее унылых пассажиров. Но бедняга таксист не торопился расставаться с Билли. В очередной раз выглянув наружу, как будто проверяя, не идет ли дождь, он снова обернулся назад и заговорил.

— М-да, — неопределенно сказал он, — занятные дела. Кстати, Маэстро, после такого рассказа и мне вроде как душу раскрыть полагается. Я тебе своей жизни пересказывать пока не буду, чего уж там… Но, чтобы познакомиться поближе, кое-что тебе объясню — так, на всякий случай. Кстати, я люблю, когда всё понятно и без глупостей. Меня в жизни по-разному называли — и Шкафом, и Таксёром, но сам себя я называю Хароном. И тебе, кстати, тоже разрешаю. Только не смейся — я когда… ну, в общем, было свободное время, вот и вычитал про этого Харона. Понравилось мне, что он перевозчик, как и я, понимаешь? Сходные, хе-хе, у нас профессии…

Харон — а Билли почему-то сразу почувствовал, что это имя таксисту очень подходит, — снова посмотрел на улицу, потом на часы и, не меняя выражения лица, продолжил говорить. И, хотя тон его оставался вполне дружелюбным, Билли показалось, что теперь Харон коротко выплёвывает слова прямо ему в лоб, как шарики пинг-понга: не больно, но обидно.

— Кстати, профессия моя такая, что… В общем, Маэстро, мы с тобой, может быть, немного покатаемся по городу. Раз ты такой необычный. Очень уж кстати ты попался… Понимаешь? Нет? Ну тогда смотри. Вон, видишь, банк напротив? Только что открылся. Теперь смотри: двое ребят туда входят, видишь? Хорошие ребята, поверь мне. А хорошим людям всегда нужно помогать, верно? Вот мы им сейчас и поможем. Если минут через десять они назад побегут, то всё правильно получится, и ты пойдешь домой. Ну а если что не так выйдет, тогда уж, извини, со мной поедешь. Всё ещё не понял? Да все просто и красиво! Кстати, это я сам придумал. Если ребята мои засыплются, то им там, внутри, заложников брать не с руки. Тут у копов все отработано, ходу нет, перестреляют как кроликов. А так — пока копы ковыряться будут, мы с тобой отъедем подальше, позвоним комиссару и… хрен нас кто вычислит! Пока нас будут искать, то да сё, ребят с бабками из банка выпустят. Тут у них выбора нет — заложников они на съедение не отдают. Не тот случай. Короче, ты сиди себе тихо — и всё будет хорошо. Обещаю! Кстати, двери в этой машине только снаружи открываются. Так что сиди.

Если бы Билли не был так измучен, если бы не охватившее его чувство радостного ожидания и, вообще, если бы он мог быть уверен в реальности происходящего… Но Билли только вяло улыбнулся и так же вяло подумал: этот Харон, наверное, решил, что он, Билли, попав в заложники к бандиту, очень испуган. Сам же он со странным удовлетворением понимал, что совсем не боится. Наоборот, ему даже понравилось его положение. Вернее, те ощущения, которые он при этом испытывал. Так что даже обидные шарики-слова легко отлетали от него, почти не задевая. Оказывается, «железка» ограждала его не только от… ну, от женщин, что ли, но и от неожиданных событий и удивительных приключений!

— Ну что, не боишься, Маэстро? — спросил Харон. — Правильно делаешь! Мы с тобой ещё гульнём, гений! Кстати, понравилась мне твоя история, честное слово, понравилась! Я ведь и по себе знаю: когда долго без баб, то… интересные мысли в голову лезут. Ладно, Маэстро, сейчас нам нужно внимание на себя обратить, а то не поверят копы, что ты и правду заложник. Сиди тихо и смотри!

Харон удивительно легко для своей комплекции выскочил на тротуар и схватил за рукав собирающуюся войти в банк высокую старуху. О чём они говорили, Билли не слышал, только видел, как Харон машет руками и указывает на него пальцем и как нервно пожимает плечами старуха. Харон отпустил её и тут же остановил парня, ведущего на поводке большую чёрную собаку. Тот улыбнулся, кивнул и стал что-то объяснять. Харон легко хлопнул его по плечу, отчего парень чуть не упал, споткнулся о свою собаку и быстро потащил её в сторону. Харон что-то сказал ему вслед, потом, ни к кому не обращаясь, громко выкрикнул какое-то ругательство и сразу же оказался снова в машине. От него пахнуло жарким, несмотря на прохладный день, потом и каким-то нервным азартом. И сразу же где-то далеко забилась, как в истерике, полицейская сирена. Билли понял, что именно сейчас всё и начнется. Он заёрзал на сиденье, снова ощущая непривычную для тела шершавую ткань брюк. С ним происходило что-то необычное. Одна из брючин оказалась явно узка и… Билли содрогнулся от того давнего стыдного удовольствия. Только вместо тётушки перед ним сидел огромный Харон, который, похоже, принял движение Билли за желание вырваться из машины. И сразу же Билли почувствовал на своем плече чугунную руку.

— Сиди, гений! — Харон улыбнулся едкой, похожей на оскал, улыбкой, звякнул ключами, заводя машину, и снова повернул голову к Билли. — Кстати, подождём ещё немного или уже поедем? A-а, подождём!

Из дверей банка, как пенка с убежавшего кофе, выплеснулась небольшая кипящая кучка людей. Кто-то закричал, споткнулась и, подвернув ногу, упала молодая женщина. Билли показалось, что он услышал короткий хлопок. Потом ещё один. Билли подумал, что это выстрелы, и подался вперед — он хотел… Да нет, он и сам не понимал, чего хотел, но это движение, как ножом, полоснуло по нервам, по телу, напрягшемуся в тесноте брюк. Звук сирены стремительно нарастал. Харон потянулся на сиденье, больно придавив скорчившегося Билли, сплюнул в открытое окно, напружинился, как будто собрался поднимать штангу, и… Билли казалось, что они должны умчаться на большой скорости, выскакивая на тротуары и не замечая светофоров. Но Харон неторопливо, включив сигнал поворота, вырулил на перекрёсток, посторонился, пропуская летящую на них полицейскую машину с мигалками и, всё так же неторопливо покатил по улице.