и самого Иосифа, сына путешественника Пржевальского. Ходила и такая версия.

Все подобные предположения и домыслы в угоду антисталинистам. Установлено точно: в день зачатия Сталина Пржевальский находился далеко – на границе с Китаем. Это во-первых. Во-вторых, путешественник Пржевальский женщинами не интересовался. Так уж получилось.

Иосиф нежно и трепетно любил свою мать.

Он писал ей письма. Правда, короткие.

У Иосифа Виссарионовича всегда было много дел.

Знал ли Сталин, заботливый сын, о том, как истязали матерей и отцов в лагерях и тюрьмах, в социалистических застенках? Его братьев и сестер.

Как он назвал в знаменитой речи граждан своей страны.

И знал ли он вообще о тех пытках, которые применяли в ГУЛАГе?

Вот один из главных вопросов во вновь разгорающихся спорах о сталинизме. Не тешьте себя иллюзиями. Он не только знал о них.

Сталин сам не единожды санкционировал физическую расправу.

На двадцатом съезде партии, где был развенчан культ личности Сталина, на вопрос, есть ли документы, подтверждающие официальное разрешение пыток, Хрущев ответил отрицательно. Накануне съезда Каганович утверждал, что есть постановление, где все расписались за то, чтобы пытать арестованных. Все – это члены Политбюро.

Хрущев ответил, что такой документ успели уничтожить. Но во многих обкомах и крайкомах партии, у начальников областных и краевых УНКВД сохранилась телеграмма за подписью Сталина от 10 января 1939 года. Наверное, Никита Сергеевич забыл про телеграмму на места:

«ЦК ВКП(б) разъясняет, что применение физического воздействия в практику НКВД допущено с 1937 года с разрешения ЦК. Известно, что все буржуазные разведки применяют физическое воздействие в отношении представителей пролетариата и притом применяют его в самых безобразных формах. Спрашивается: почему социалистическая разведка должна быть более гуманна в отношении заядлых агентов буржуазии, заклятых врагов рабочего класса и колхозников. ЦК ВКП(б) считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и не разоружающихся врагов народа как совершенно правильный и целесообразный метод».

Ремарка «в виде исключения» была забыта на местах сразу же.

5 октября 1945 года начальник ГУЛАГа Наседкин читает лекцию слушателям Высшей школы НКВД СССР:

«Уместно отметить еще один существенный момент, являющийся принципиальным отличием наших лагерей и колоний от лагерей других стран, где властвует полицейская дубинка и прочие атрибуты капиталистической “цивилизации”. Это 7-я статья ИТК РСФСР Она гласит: “Труд, политико-воспитательная работа, режим и система льгот во всех исправительно-трудовых учреждениях строятся исходя из основных задач исправительно-трудовой политики пролетарского государства и не могут сопровождаться ни причинением физических страданий, ни унижением человеческого достоинства!”»

Неожиданно звучит вопрос из зала:

– Какие меры дисциплинарных взысканий применяются для нарушителей трудовой дисциплины и правил внутреннего распорядка?

Ответ Наседкина (критики режима утверждают, что он его злобно прокудахтал):

«Эти меры: замечание, выговор, возмещение причиненного ущерба, лишение свиданий, перевод на штрафной режим и карцер. Но все это должно исправлять человека, принуждать его к полезному труду, а не обессиливать, не толкать на путь дальнейшего саботажа и борьбы с советской властью!»

Чудовищная ложь.

Впечатляют замечание и выговор.

Младший лейтенант, задавший исторический вопрос, был немедленно исключен из Высшей школы НКВД. Вы никогда не узнаете его дальнейшую судьбу. Дай-то бог, если его только исключили. А не толкнули на «путь саботажа и борьбы с советской властью».

История не сохранила его фамилии.

Возвращаемся к Дуссе-Алиньскому тоннелю.

Ведь мы еще почти ничего не знаем о нем.

Дуссе-Алинь – одна из самых главных и самых страшных тайн Байкало-Амурской железнодорожной магистрали.

Флешбэк

Май 1945 года. Дуссе-Алиньский тоннель

Летёха и Анька неожиданно слышат стук колес.

Идет поезд!

Но такого ведь быть не может?

Откуда поезд?

Как завороженные, Летёха и Аня Пересветова смотрят на приближающийся состав. Так бывает в кино. Герои не только видят свое прошлое. Операторы, как уже замечено выше, волшебники-бестии с чудо-камерами в руках, показывают зрителям картины будущего. Да и поклонники неореализма не сильно отстают от них. То они предлагают послушать песни, которых герои еще не знают, а вот теперь услышат, удивятся и обрадуются.

А то запустят поезд из весны 1977 года в май 45-го.

Они переносят своих героев, как песню, через годы, через расстояния!

Именно это сейчас и происходит на экране.

Креативная визуализация – вот как называется умение видеть будущие события. Герои должны как бы предчувствовать грядущее время.

И сейчас они его предчувствуют. Потому что слишком страшна и нелепа жизнь, где твое естество терзают муравьи-палачи. Да и люди такие же.

Сучковатая распалка. И бесноватый майор по фамилии Савёнков.

Страшна и нелепа та жизнь, которая существует возле тоннеля.

Но человек-то должен родиться для радости!

Он должен верить в то, что будущее будет другим.

И оно будет прекрасным! Обязательно будет…

Все еще аукнется и все еще срифмуется.

И можжевеловый куст, и Летёха на разводе.

И чуть живое подобье улыбки твоей.

Чуть живое.

К жертвам придет прозрение, к палачам – расплата.

Все равно придет.

Как бы люди, похожие на Сталина, ни прятали от нас свои страшные архивы.

В 1988 году, 8 июня, тогдашний председатель КГБ Чебриков направил в ЦК КПСС телеграмму, которая называлась «Об использовании архивов органов госбезопасности». Виктор Михайлович писал:

«Ограничение доступа к секретным архивам диктуется необходимостью противостоять соответствующим устремлениям спецслужб противника, зарубежных центров, а также антисоветских элементов внутри страны… Открытое опубликование сведений по материалам архивных дел на реабилитированных, цитирование отдельных документов из них может создавать негативное представление о личности самих реабилитированных лишь только потому, что они в период следствия и в суде оговорили себя и других лиц, разделивших их участь. Те или иные факты, став широко известными, могут вызвать новые обращения граждан, в том числе с требованием привлечь к уголовной ответственности должностных лиц, причастных к расследованию и рассмотрению в суде какого-либо дела… многие из которых живы и не могут быть признаны виновными».

22 сентября 1988 года Политбюро наложило резолюцию: «Принято решение согласиться». Прошло тридцать лет. Никакого Политбюро нет и в помине! Решение никто не отменил.

Хоть одного признали виновным в пытках и издевательствах?

«Не могут быть признаны виновными». Чебриков.

Политбюро согласилось.

Ну а Ягода, Абакумов, Ежов, Берия, Меркулов до сих пор не реабилитированы.

Это такой же прием, как и флешбэк. Только теперь наши герои уходят не в прошлое, а приближают будущее.

Анька Пересветова, жертва, и Василий – ее палач, они оба видят фантастическую картину.

В клубах пара и дыма летит паровоз.

Кажется, он просто изрыгает пламя!

Анна и Летёха смотрят на паровоз.

На открытой площадке состава стоит фронтовик-гвардеец Костя Ярков. Он возвращается в родные края после войны. И после того как год отвоевал в Прибалтике. Ловил там лесных братьев. Он их там просто отстреливал. Ведь Костя не только чалдон и аккордеонист, он еще и отличный снайпер.

Поезд на временном перроне у вокзала встречает толпа ликующих граждан. Зэков пока не видно. Сквозь нежную зелень Дуссе-Алиньских сопок просвечивают розовые поляны. Здесь на склонах есть такие, розово-фиолетовые, почти плоские,