Когда настает ночь, они укладываются недалеко друг от друга. Питаются они плохо и часто довольствуются орехами и хлебом. Но хорошо кормят своих коней.

Они шли куда глаза глядят, исходя из своих представлений о местности. Маршрут их беспорядочных блужданий был виден — они оставляли по себе самую печальную память, страх даже обгонял их орду, и женщины в этой орде грабили не менее рьяно, чем мужчины.

Их поочередно видели в армии Бедфорда и Ришмона, при ла Тремуйе и дофине Людовике. Они были за того, кто платит. Когда им не платили, им приходилось выживать. Патриоты они или бандиты — такой вопрос им даже не приходил в голову. Разве в 1444 г. Флоке и англичанин Мэтью Гаф не обирали пикардийские деревни вместе? Лютые живодеры в тот период своей биографии, Бурбонский и Арманьякский бастарды были отпрысками знатных родов, хоть и незаконными. Сентрай и Ла Гир соперничали в отваге, борясь за дело Карла VII. Родриго де Вильяндрандо проявлял отвагу за его деньги в деревнях Гиени. Было бы анахронизмом видеть в этих людях маргиналов: это были профессиональные военные, готовые служить, но способные воевать и по собственной инициативе. Когда Флоке брал Эврё, когда Ла Гир бился в Нормандии, им никто не приказывал это делать.

Можно было бы говорить о различии, если бы армии короля — как того, так и другого, — воздерживались от жизни за счет населения. А для этого им должны были бы регулярно платить и не оставлять шесть месяцев в году без дела. Капитан Компьеня Гильом де Флави считался одним из самых грозных главарей банд, граф де Фуа Жан де Грай и сеял страх в том самом Лангедоке, чьим губернатором он был до своей смерти в мае 1436 г., сир де Понс разорял Сентонж, королевский вигье Тулузы Пьер Раймон дю Фога самолично раздевал путников, а ла Тремуй слыл скорее лихим грабителем, чем искушенным политиком.

Каждый старался по мере возможности урвать свое. Филипп Добрый для борьбы с живодерами в Бургундии отправлял отряды, которые простой народ вскоре прозвал стригалями (retondeurs), потому что они многократно обирали страну, как стригут сукно после каждой валки, чтобы удалить ворс.

Многие воины утратили всякую надежду на денежное содержание после заключения Аррасского мира: было ясно видно, что герцог Бургундский понемногу выходит из войны, и многие гарнизоны — французские или бургундские — в значительной мере теряли смысл своего существования. От Пикардии до Оверни и от Лангедока до Анжу население все больше боялось безработных солдат, как, впрочем, боялись и отрядов, находящихся на службе. Такой страх мог передаваться из города в город, но при этом только возрастал.

Надеясь покончить с этой ситуацией, Карл VII приказал тем, кто послужил ему в Мо, идти в город и остаться там в качестве гарнизона. Им обещали регулярно платить. Однако рутьеры отказались повиноваться. Как всегда, когда король пытался в какой-то мере восстановить порядок у себя в королевстве, он столкнулся в враждебностью принцев. Последние дали понять живодерам, что те больше заработают в других местах, чем если станут охранять Ла-Ферте-Бернар, Лаваль или Сабле.

Живодеры снова рассеялись: одни покинули Мо в поисках приключений, другие поначалу согласились последовать за Ришмоном в довольно бесполезный поход в Нижнюю Нормандию. В конечном счете из-за их праздности пострадал Анжу. Это по крайней мере стало уроком для короля Рене: он жестоко поплатился за то, что раньше не поддержал своего кузена Карла VII в его неудачной попытке закрепить за компаниями роль постоянных гарнизонов.

Проследим за судьбой одного из этих живодеров, кастильского капитана, уже встречавшегося на службе Карла VII в Лангедоке и Аквитании, — Родриго де Вильяндрандо, человека, который в 1433 г. командовал неудачным контрнаступлением в Лангедоке, проведенным по просьбе Базельского собора в помощь обороняющемуся Авиньону, которому тогда угрожала армия графа де Фуа. Потом он разграбил Руэрг и Лимузен, содрал выкуп с Милло и Юсселя, ссудив в то же время тысячу экю виконту де Комборну и шесть тысяч герцогу Бурбонскому… Он покупал земли, вкладывал капиталы. В 1436 г. он женился на незаконнорожденной единокровной сестре герцога Бурбонского, Маргарите. Это не помешало ему впоследствии разорять Нижний Лангедок, осаждать города — Безье, Кабриер — и обращать в пепел деревни. За это время его повидали в Берри и в Турени. Туренцы были готовы на все, чтобы больше его не видеть.

В 1438 г. Вильяндрандо добился, чтобы его наняли и ему заплатили Штаты Нижней Оверни: его задача состояла в том, чтобы изгнать других рутьеров. Потом, договорившись с Потоном де Сентраем и его людьми, он отправился на зиму в Гиень. Карлу VII пришлось наложить подать на Лангедок, чтобы на отвоеванных землях Гиени обеспечить пропитанием своих бывших солдат. Их кормили, чтобы они не грабили регион, о котором было известно, что там не очень хорошо относятся к королю. Уже скоро зародится идея ордонансных рот, сводящаяся к следующему: надо платить солдатам в походе, чтобы они сражались, и платить в период между походами, чтобы они не грабили королевство. Карл VII будет систематически внушать эту идею, убеждая провинциальные штаты вотировать налоги, которые во всех отношениях предпочтительней грабежа.

Дабы помочь нашей земле Лангедок и дабы они туда не приходили и не являлись зимовать, как уже некоторые из них начали делать и пришли туда, что стало бы разорением для означенной земли и наших подданных и обитателей оной, мы весьма настоятельно повелели им, дабы они оставались на весь сей мертвый сезон в нашем герцогстве Гиени и земле Гаскони. А поелику необходима некая сумма денег, дабы помочь им прожить в означенных герцогстве и земле, повелели мы оную взять, собрать и взыскать с означенных наших подданных и обитателей оной нашей земли Лангедок… Не получив оной суммы срочно, означенные наши кузены Родриго и Потон не смогут пребывать и прокормиться в сих землях как по причине дороговизны съестного, так и из-за других надобностей, каковые они имеют.

В следующем году Вильяндрандо объединил свои силы с силами Бурбонского бастарда. В то время как другие разоряли все вокруг Альби и Каркассона, он опустошил Тулузскую область, занял Вильмюр на Тарне, Сей и Бузель на Гаронне, взял Браквиль у самых ворот Тулузы. Он перехватывал продовольственные обозы, брал выкуп с купцов, терроризировал деревенских жителей. Капитулы раскошелились, заплатив Родриго две тысячи экю и тысячу бастарду. И наш витязь немедленно, чтобы заработать на жизнь себе и своим солдатам, вымогает две тысячи мутондоров у Штатов Жеводана — за то, что не будет разорять окрестности Манда. Это не помешало ему заключить, словно крупному феодалу, союзный договор с графами де Фуа и де Комменжем, который узаконивал грабежи рутьера: граф де Комменж и его племянник де Фуа фактически выкупали города, занятые в Комменже людьми Вильяндрандо. За ежегодную ренту старый противник обоих графов предложил даже союз.

После этого он вернулся в Кастилию по призыву короля Хуана II, которому недоставало войск против своих восставших баронов. Итак, Вильяндрандо сражался за короля, в то время как часть его компании осталась по эту сторону Пиреней и регулярно обирала Керси. Став графом де Рибадео, Родриго теперь был вельможей. Под Толедо он спас короля Хуана II; тот предоставил ему и наследникам право обедать за королевским столом каждый год в годовщину этого подвига, а также получать в дар одежду, которая во время этой ежегодной трапезы будет на короле Кастилии. С тех пор, не забывая приумножать состояние и вкладывать деньги в морскую торговлю с Англией, Вильяндрандо поддерживал легенду о себе как о национальном герое. Гарсия де Ресенде напишет о нем поэму. Его называли «монсеньор». Никто бы и не помыслил увидеть в нем бандита, даже раскаявшегося. Это был воин, который всегда воевал.