— Эпини, я…

— Ш-ш, — свирепо зашипела она.

Все еще не отваживаясь заговорить, я проследовал за ней через приемную на темную улицу. Юный солдат у входа даже не пошевелился, когда мы проходили мимо него.

Как только мы оказались снаружи, Эпини повернулась ко мне. Я приготовился выслушать суровый выговор, но она брось ко мне и попыталась обнять. Ее рук на это не хватило, но на мгновение мне стало очень хорошо — пока я не почувствовал, что ее плечи содрогаются от рыданий. Затем она отстранилась и смерила меня сердитым взглядом. Свет фонаря блеснул на дорожках слез на ее щеках.

— Мне не следует ухаживать за больными, пока я беременна? Но я так понимаю, горевать мне в это время очень даже следует! Я думала, что ты умер, Невар! Неделями я оплакивала тебя как мертвого, а ты мне это позволял. И Спинк с тобой заодно! Мой муж скорее готов сохранить верность другу, чем успокоить страдания и страхи жены. Я никогда, никогда вас не прощу за то, через что вы заставили меня пройти.

— Я сожалею, — сказал я.

— Конечно! Тебе и следует сожалеть. Это было низко с твоей стороны. Но твои сожаления ничего не меняют. А твоя несчастная младшая сестра, которая все это время думала, что ты мертв, представляла, как твое тело гниет непогребенным в какой-нибудь канаве. Как ты мог так поступить с нами, Невар? Почему?

И в этот миг все мои превосходные обоснования вдруг показались мне глупыми и эгоистичными. И все же я попытался оправдаться.

— Я боялся, что твоя репутация пострадает, если все узнают о нашем родстве, — неловко объяснил я.

— А я всегда так заботилась о своей репутации и о том, что люди обо мне думают! — вскипела Эпини. — Неужели ты считаешь, что я настолько пустоголова, чтобы беспокоиться о таких вещах больше, чем о семье? Ты мой кузен! И ты спас нас со Спинком, отчаянно собой рискуя. Неужели ты думал, я смогу об этом забыть и отказаться от тебя из-за того, что с тобой сотворила магия спеков?

Я понурился. Она взяла мои ладони в свои, и этот простой жест, выражающий ее искреннюю любовь ко мне, несмотря на все обиды и гнев, тронул меня до глубины души.

— Иногда мне кажется, что тебя надо защищать от твоих же собственных добрых намерений, Эпини, — заговорил я. — Как сейчас, например. Да, тебе хватает духу не заботиться о том, что люди думают о тебе. Однако их мнение может стоить Спинку карьеры. Или выяснится, что другие офицеры не хотят, чтобы их дети играли с твоими. Подумай, как будут относиться к тебе те женщины, которых ты поддерживаешь, если узнают, что ты кузина человека, подозреваемого в двух мерзейших преступлениях. Думаю, ты уже знаешь, что меня обвиняют в убийстве. И до тех пор, пока я не сумею доказать свою невиновность, наши родственные связи следует скрывать.

Я с любовью сжал ее пальцы, удивившись их хрупкости, и тут же выпустил.

— Нет, не спорь со мной об этом сейчас, — предупредил я Эпини, когда она собралась мне возразить. — Сегодня ночью мне необходимо сделать нечто очень важное. Единственный человек, который может подтвердить мою невиновность, только что избежал преждевременных похорон. Он ходок, как это здесь называют. Сейчас он у меня в доме, но все еще очень слаб. Я должен привести к нему врача. А если это невозможно, мне нужно знать, как я могу помочь ему поправиться. Моя жизнь зависит от этого не меньше, чем его.

Она начала качать головой еще до того, как я договорил. Когда же я замолчал, на ее лице отразилось отчаяние.

— Я не знаю, что можно сделать, Невар, если не считать очевидного, — мягко ответила она. — Дать ему воды и бульона, если он сможет пить. Я видела одного ходока. Сегодня ночью в лазарет вошла женщина, за которой тащился саван. Она просила нас всех навсегда уйти из Геттиса ради ее детей. Она умоляла увезти ее детей на запад. Потом она легла на пол и умерла снова. Кто-то ее узнал и побежал за ее мужем. Несчастный в ужасе примчался в лазарет. Он сказал, что она умерла несколько часов назад и он выставил ее тело на улицу. Нам пришлось объяснить ему, что она умерла снова. А доктор Фрай сделал ситуацию невыносимой, объявив мужу, что его жена вовсе не воскресала и что лишь злая магия спеков оживила ее тело. Мне хотелось его задушить.

— Доктор Амикас знал о ходоках; помнишь, как он настаивал, чтобы мы ждали сутки, прежде чем хоронить умерших?

— Конечно помню! Ты бы одним из тех, кто «умер», а потом вернулся. Как и многие, кого ты отослал обратно по мосту. Как и Спинк.

— А где сейчас Спинк? Он знает, что ты здесь?

— Нет. Его вызвали в штаб. Многие вышестоящие офицеры заболели, и младшим приходится их заменять, чтобы поддерживать хоть какой-то порядок в Геттисе. Он не хотел нас покидать, но ему пришлось. Какие-то неприятности с заключенными. Это его долг, и я это понимаю. А когда к нашему дому прибежал человек и сказал, что больной зовет меня по имени, я поняла — мой долг состоит в том, чтобы прийти сюда. У того человека больше никого не осталось. Его жена умерла родами через год после того, как полк прибыл в Геттис. Я была потрясена, когда в первый раз созвала женщин города на собрание, чтобы обсудить нашу безопасность на улицах, а он на него пришел. Я думала, он пришел посмеяться над нами, а то и хуже. Но с тех пор он оставался нашим вернейшим сторонником. Он был первым мужчиной, присоединившимся к нашему обещанию прийти на помощь, если услышит свист, чем бы он ни занимался. И он не раз сдержал слово, даже если в помощи нуждалась обычная проститутка. Он всячески нас поддерживал. Вот почему, когда оказалось, что меня зовет сержант Хостер, я не могла ему отказать.

— Хостер? — Я был потрясен. Нет, речь не могла идти о том же человеке. — Но я видел его лишь несколько часов назад. Он привез на кладбище тело разведчика Хитча.

— Ты же знаешь, как внезапно может обрушиться чума. Невар. Возможно, он заразился, когда отвозил тела на кладбище. Мы так мало знаем. — Она огорченно вздохнула. — И я должна вернуться к нему, чтобы хоть как-то облегчить его участь. Этой ночью его состояние можно назвать критическим. Больно видеть, как такой очаровательный и благородный человек страдает. Я опасаюсь за его жизнь, и мне будет стыдно, если в столь страшный час рядом с ним никого не окажется.

Моя голова шла кругом от подобного описания сержанта Хостера. Сейчас было не время разочаровывать Эпини. Этот обман заставил меня презирать его еще сильнее.

— Тогда не буду тебя задерживать. Так ты думаешь, я ничего не могу сделать для разведчика Хитча?

— Только молиться, чтобы он оказался достаточно вынослив. Подожди, я дам тебе порошок, которым мы пользуемся. Ивовая кора и немного серы с кое-какими листьями. Мы завариваем его, как чай. Честно говоря, я не уверена, что он помогает. Я поила им сержанта Хостера почти час, без видимых перемен. Я уверена лишь в одном: люди, которые пили воду из Горького Источника, как только у них начиналась лихорадка, выздоравливают. Да, медленно, но их лихорадка не бывает такой жестокой, и они не бредят.

— Как ты думаешь, вода из Горького Источника поможет Хитчу?