На четвертый день он повернул назад и полсуток гнал корабль на северо-запад. Затем лег в дрейф, спустился вниз, побрился, принял ванну, проспал целый день и целую ночь, а наутро съел плотный завтрак. Потом он поднялся на палубу.

– Доброе утро, сэр-р! – приветствовал его Кьюдахи.

– Возьмите курс на Гонконг.

– Слушаюсь, сэр-р!

Он оставался на юте весь день и часть ночи, потом опять заснул. С рассветом он взял высоту солнца, сделал отметку на карте и вновь приказал лечь в дрейф. Он разделся донага, нырнул через борт в воду и поплыл рядом с кораблем. Матросы суеверно перекрестились: вокруг клипера кругами ходили акулы.

Но ни одна из акул не приблизилась к тайпану.

Он взобрался на палубу и приказал вычистить и без того безупречно чистый корабль, надраить палубы швабрами с водой и песком, заменить такелаж, починить паруса, почистить шпигаты и пушки. Всю свою одежду и одежду команды он выбросил за борт. Потом распорядился выдать матросам и офицерам все новое, и сам облачился в матросскую куртку и штаны.

Вся команда получила по двойной чарке рома.

На рассвете седьмого дня на горизонте прямо по курсу показался Гонконг. Пик был окутан туманом. Небо покрывали перистые облака, внизу жадно перекатывались тяжелые валы.

Он стоял на бушприте, под его ногами кипела морская пена.

– Делай теперь что хочешь, остров! – крикнул он вслед восточному ветру. – Я вернулся домой!

Глава 31

«Китайское облако» вошел в гавань через западный пролив. Ярко светило утреннее солнце, ветер с востока был ровным и влажным.

Струан, голый по пояс, покрытый темным загаром, с выгоревшими на солнце золотисто-рыжими волосами, стоял на квартердеке. Он навел свой бинокль на корабли в гавани. Первым делом «Отдыхающее облако». На бизани трепетали на ветру кодовые флажки: «Зенит» – владельцу немедленно прибыть на борт. Этого следовало ожидать, подумал он. Струан вспомнил тот последний раз – казалось, с тех пор прошла целая вечность, – когда увидел «Зенит» на «Грозовом облаке». В тот день это слово возвещало о стольких смертях и о приезде Кулума.

За прошедшую неделю в гавани прибавилось десантных кораблей. Все они были под флагом Ост-Индской компании. Хорошо. Начало прибывать подкрепление. Рядом с флагманом он увидел большую трехмачтовую бригантину. На корме развевался русский флаг, на вершине грот-мачты – царский вымпел. По волнам гавани сновало гораздо больше джонок и сампанов, чем обычно.

Внимательно осмотрев остальные корабли, он повернулся к берегу; запах моря приятно смешивался с запахами суши. Он отметил какое-то оживление рядом с Глессинг-Пойнт; на Куинс-роуд было полно европейцев, сопровождаемых толпами нищих. Ему показалось, что Тайпиншань заметно увеличился в размерах.

Над покинутой факторией Благородного Дома плескался на ветру «Лев и Дракон», осеняя безжизненную пустоту Счастливой Долины.

– Четыре румба вправо!

– Есть, есть, сэр-р! – пропел рулевой.

Струан с привычной ловкостью поставил свой корабль борт о борт с «Отдыхающим облаком», натянул через голову рубашку и отправился на плавучий склад.

– Доброе утро, – приветствовал его капитан О́рлов. Он слишком хорошо знал тайпана, чтобы спрашивать, где тот пропадал столько времени.

– Доброе утро. Ты поднял «Зенит». Почему?

– Приказ вашего сына.

– Где он?

– На берегу.

– Пожалуйста, доставь его на борт.

– За ним послали сразу же, как только вы появились в гавани.

– Тогда почему его до сих пор здесь нет?

– Могу я теперь получить назад свой корабль? Клянусь Тором, Зеленые Глаза, мне до смерти надоело быть капитаном на подхвате! Пусть уж я буду чайным капитаном или опиумным капитаном, а то разрешите мне провести мой корабль в Арктику. Я знаю полсотни мест, где можно взять груз пушнины. Это принесет еще больше растреклятого серебра в ваши сундуки. Видите, я прошу совсем немногого.

– Ты нужен мне здесь. – Струан усмехнулся, чувствуя, как груз лет упал с его плеч.

– Вам-то что не смеяться, клянусь крайней плотью Одина! – Лицо О́рлова сложилось в неповторимую, только ему свойственную ухмылку. – Вы-то ходили в море, а я торчал здесь на приколе. Выглядите как бог, Зеленые Глаза. Встретился шторм? Тайфун? И почему у меня новый грот, и фор-бом-брамсель, и крюйсель, и бом-кливер? Везде новые фалы, леера и гитовы. Почему, а? Вы что, вырвали сердце у моего красавца, чтобы очистить свою душу?

– Что за пушнина, капитан?

– Котик, соболь, норка – только скажите, какая нужна, я любую достану, пока смогу сказать каждому: «Катись к чертям с моего корабля», даже вам.

– В октябре пойдешь на север. Один. Этого тебе довольно? Пушнина для Китая, а?

О́рлов пристально посмотрел на Струана снизу вверх и в тот же миг понял, что ни на какой север в октябре он не пойдет. Он едва заметно вздрогнул, ненавидя этот свой провидческий дар, который давно стал его проклятием. Что же случится со мной между июнем и октябрем?

– Могу я теперь получить свой корабль назад? Да или нет, клянусь Богом? Октябрь – месяц плохой, и до него еще далеко. Могу я получить свой корабль назад сейчас, да или нет?

– Да.

О́рлов перепрыгнул через борт и твердо встал на юте «Китайского облака».

– Отдать носовой! – прокричал он, потом махнул рукой Струану и восторженно захохотал во весь голос.

Клипер отошел от плавучего склада и ловко проскользнул на свою штормовую стоянку напротив Счастливой Долины.

Струан спустился вниз, в каюты Мэй-мэй. Она еще спала глубоким сном. Он приказал А Сам не будить ее, добавив, что вернется попозже. Струан прошел в свою каюту палубой выше, вымылся, побрился и переоделся. Лим Динь принес яйца, фрукты и чай.

Дверь каюты распахнулась, и в комнату влетел Кулум.

– Где ты был? – скороговоркой начал он с порога. – У нас тысяча незавершенных дел, да еще к тому же сегодня земельная распродажа. Мог бы, по крайней мере, предупредить меня, прежде чем исчезать вот так. Тут все бурлит, как в жерле вулкана, и…

– Кулум, ты разве не приучен стучаться, прежде чем войти?

– О конечно, но я так спешил. Прости меня.

– Садись. Что за тысяча дел? – спросил Струан. – Помнится, ты говорил, что сам мог бы со всем справиться.

– Тайпан ты, а не я, – ответил Кулум.

– Верно. Но, предположим, я бы не вернулся сегодня, что бы ты стал делать?

Кулум нерешительно помолчал несколько секунд:

– Пошел бы на распродажу. Купил землю.