Выход советских войск в исходные районы для наступления, где они должны были ожидать приказа на начало операции, и повышенная нервозность на границе привели к возникновению отдельных инцидентов, ставших следствием самовольных действий ряда командиров подразделений пограничных войск и РККА. Так, «14 июня начальником 10-го пограничного отряда тов. Инечкиным был получен приказ командира 28[-го] стрелкового корпуса, в оперативном подчинении которого с 12 июня с.г. находится данный пограничный отряд, – о занятии к 3 часам 15 июня исходного положения частями корпуса и пограничным отрядом. На основании этого приказа начальник пограничного отряда тов. Инечкин приказал вывести истребительные группы пограничников на заданное направление вблизи границы, одновременно указав о том, чтобы все командиры ожидали особого приказа о начале действий. В 3 часа 30 минут 15 июня начальник истребительной группы от 14 заставы 10[-го] погранотряда лейтенант Комиссаров самовольно перешел советско-латвийскую границу, разгромил и сжег латвийский кордон Масленки и, захватив пять погранстражников, 6 мужчин, 5 женщин и одного ребенка, вернулся на нашу территорию. На участке этой же заставы начальник 2-й истребительной группы политрук Бейко, услышав стрельбу и взрывы гранат, [решил, что действия начались, но он опоздал – ] также перешел границу в Латвию и произвел нападение на латвийский кордон Бланты и, захватив [без применения оружия] одного сержанта, четырех погранстражников[, 5 мужчин, 8 женщин, 4] детей, вернулся на нашу территорию. [Младший лейтенант Бусленко с помощником нач[альни]ка заставы № 11 так же перешли самовольно границу, но, не слыша действий соседей, возвратились незамеченными. Предварительным расследованием установлено, что все они знали, что без особого приказа госграницу переходить нельзя.] Лейтенант Комиссаров и политрук Бейко с границы сняты и конвоируются, по распоряжению начальника штаба войск округа т. Ракутина, – в штаб погранотряда. Расследование ведет начальник штаба войск округа тов. Ракутин. Захваченные на латвийских кордонах находятся на нашей территории»[1280].

Схожие инциденты имели место и на советско-литовской границе. Так, командир 5-й роты 657-го стрелкового полка 185-й стрелковой дивизии Арзамасов, не дождавшись сигнала о переходе границы, самовольно перешел с ротой границу и взял в плен 2 литовских пограничников, которые были сданы начальнику погранотряда. Вероятно, в ходе этого рейда в 3.40 утра 15 июня была захвачена литовская застава около деревни Ута и убит ее начальник старший полицейский А. Бараускас. Начальник отдела разведки штаба 185-й стрелковой дивизии старший лейтенант Кондаков направил 40 человек разведчиков на погранзаставу, не предупредив их о сигналах. В результате команда разведчиков во главе с лейтенантом Козловым также самовольно перешла границу и взяла в плен одного литовского солдата. Скорее всего, в данном случае речь идет о событиях, произошедших около 4 часов утра в районе Эйшишкес у деревни Милвидай, где красноармейцы арестовали и увели с собой литовского полицейского Й. Алекнавичуса[1281]. Кроме того, в ночь на 15 июня красноармеец 358-го артполка Солошко перешел границу, но был задержан литовской погранохраной и передан советской стороне. Естественно, Солошко был арестован, началось следствие[1282]. Со своей стороны отдельные литовские военнослужащие тоже проявили нервозность. Например, как сообщалось в подписанной в 20.47 15 июня разведсводке № 9 штаба БОВО, «в 5.00 15.6.40 при подходе охранения к границе из д. Кошеты [Кашетос] (южнее Ораны) литовские солдаты дали две пулеметные очереди – пули ложились в расположении нашего охранения и пограничной заставы. Жертв нет»[1283].

Однако в итоге развернутые у границ прибалтийских стран советские войска так и не получили приказ на проведение наступательной операции. В 8 часов утра 15 июня приказом командующего БОВО проведение операции против Литвы было приостановлено[1284]. Дело в том, что в течение ночи на 15 июня командование РККА, ожидавшее окончательного решения политического руководства о разрешении советско-литовского конфликта, стремилось ориентировать командование войск, развернутых на границах со странами Прибалтики, относительно возможного изменения ситуации. В 1.25–1.45 15 июня состоялся разговор по прямому проводу между начальником Генштаба Красной армии маршалом Б.М. Шапошниковым и командующим БОВО генерал-полковником Д.Г. Павловым:

«Шапошников – т. Павлов приказ Вы написали?

Павлов – Приказ был отдан раньше.

Шапошников – Все знают куда двигаться, и все ли проверено?

Павлов – Все проверено и все знают.

Шапошников – Запишите указания: Народный Комиссар приказал: 1. Приказ на движение с рубежами по дням срочно довести до войск.

Павлов – Это выполнено.

Шапошников – 2. Может быть случай, что придется двигаться без боя. В этом случае быть готовым к движению к 9 часам 15 июня. Приказ о начале движения последует от Народного Комиссара.

В этом случае все рубежи достижения остаются прежние, согласно Вашего приказа.

3. Если придется идти с боем, то все происходит согласно утвержденного плана. Срок начала движения будет определен Народным Комиссаром. Все. Ясно? Понятно Вам? Все поняли? Прочтите. Нужно, чтобы особенности движения без боя уяснили войска.

Павлов – Я не понял, а как же так, стоит противник, а я пойду без боя.

Шапошников – Может быть сегодня противник, а завтра не противник, нужно понять эту тонкость. Но в обоих случаях движение начинать только по приказу Народного Комиссара.

Павлов – Понял».

На всякий случай начальник Генштаба попросил подойти к аппарату находившегося в Минске заместителя наркома обороны генерал-полковника А.Д. Локтионова:

«Шапошников – Вы прочли, что я говорил, и поняли, что требуется?

Локтионов – Понял.

Шапошников – Прошу проследить»[1285].

Закончив разговор с Минском, начальник Генштаба позвонил в Ленинград заместителю наркома обороны генералу армии К.А. Мерецкову, продолжавшему исполнять обязанности командующего ЛВО. В 1.50–2.10 15 июня между ними состоялся следующий разговор: