Макнаттер молча встал. Юрист Белл тоже. Наконец Фарик последовал их примеру.

— Поди сюда на минутку, — вполголоса сказал Фэнону Белл и вывел парня в коридор. Чарли пошел было к двери, но Макнаттер удержал его.

— Слушай, Чарли, — он поднял указательный палец и подошел ближе, — есть кое-что еще. Нельзя допустить, чтобы это дело стало просто очередным иском о сексуальных домогательствах, когда миниатюрная белая девушка из хорошей семьи говорит одно, а здоровенный черный спортсмен из городских трущоб — другое. Нам надо показать, что есть целое… целое общество в защиту этого молодого человека, и оно готово поддерживать его наперекор устоявшимся расовым и классовым предрассудкам, и тэ дэ и тэ пэ.

— То есть ты думаешь, что он этого не делал? — заключил Чарли.

— Свечку никто не держал, но версия Фарика мне кажется вполне правдоподобной — судя по тому, что я знаю о современной молодежи.

— И какая у него версия?

— Между нами? — поднял брови Макнаттер.

— Да, конечно.

— Между нами — Фарик говорит, что познакомился на вечеринке с девушкой, она пошла к нему домой, он недолго думая повел ее в спальню, туда-сюда-обратно, обоим приятно, и всё, ничего криминального не было.

— И ты веришь? — спросил Чарли.

— Я уже говорил, что ничего не утверждаю наверняка, но одно могу точно сказать: это не шутки, девчонки на наших парней вешаются круглосуточно, трясут перед ними своими булками — не стесняйтесь, мол. Афроамериканский паренек, если чувствует себя звездой, не очень-то разбирает, что перед ним за девушка, а Фарик действительно звезда, каких мало.

Чарли уставился на Макнаттера. Его поразило слово «афроамериканский». Черт, что случилось с Макнаттером? Всегда был старым добрым парнем с Миссисипи, а теперь вот стал соблюдать новомодный… этикет… или что там еще?

— Дело вот в чем, Чарли, — продолжал Макнаттер, — твоя роль в защите Фарика очень важна для нас.

— Моя роль?

— Слушай, тебя не просят убеждать кого-то, что Фарик ни в чем не виноват, ведь ты этого не знаешь. Как и я. Тебя даже не просят говорить о Фарике что-то хорошее. Я понимаю, он не самый приятный в общении юноша. Хотя это просто потому, что никто не учил его вежливости. Никто не объяснял ему самых элементарных правил. Тебя просят сказать только то, что ты действительно знаешь. Ты знаешь, что значит быть звездой сборной Технологического в таком городе, как наш, где все помешаны на спорте. Ты знаешь, как люди завидуют знаменитым спортсменам, недолюбливают их, пытаются использовать в своих целях, строят козни, — говори что хочешь, это на твое усмотрение.

Чарли глядел на тренера, изумленно приоткрыв рот.

— Попробуй взглянуть с другой стороны, — продолжал Макнаттер. — Ты будешь выступать не в интересах Фарика, даже не в интересах Технологического, хотя и Технологическому ты тоже окажешь этим большую услугу — всем и каждому в институте, начиная с Уолли Суиндела. Ты будешь выступать в интересах целого города. Ты скажешь: «Эй! Охолоните! Давайте не будем спешить с самосудом! Не будем устраивать расовые беспорядки!» И знаешь что? Весь город тебе зааплодирует. Все будут восхищаться твоей отвагой, включая «Джорнэл конститьюшн». Можешь не сомневаться, они поддержат тебя на все сто процентов. Само твое присутствие там, на пресс-конференции, — если ты скажешь: «Спокойно, давайте смотреть на факты, не надо скоропалительных выводов, будем судить беспристрастно», — само твое присутствие пресса назовет отважным поступком.

— Отлично, — сказал Чарли. — А что, других белых смельчаков не нашлось?

— Честный вопрос, Чарли, — признал Макнаттер, — и я постараюсь честно на него ответить. Насколько я знаю, есть еще Джин Ричман. Знаешь, тот, у которого фитнес-центры, «Формула Америки»?

— Знаю, — сказал Чарли. «Еврей и либерал» — эта характеристика несостоявшегося арендатора «Крокер Групп» накрепко отпечаталась у него в уме.

— Но он не лучший вариант — не хватает веса в обществе.

— А ты сам?

— Я?

— Да. Ты будешь выступать за Фарика?

— Ну-у, мы над этим думали, выступать мне или нет. Дело в том, что я — заинтересованная сторона.

— Угу, — неопределенно кивнул Чарли.

— Так как, ты согласен?

Чарли стоял в кабинете Лэнгорна Эппса и рассматривал большую, с модной стрижкой, голову тренера. Значит, он, Чарли Крокер, будет единственным белым, который выступит в защиту этого чурбана! А Инман… Нет, это невозможно! Как потом смотреть людям в глаза? Кто из гостей, которых Чарли недавно развлекал в Терпмтине, захочет после этого еще раз приехать к нему? А с другой стороны, откажись он… Если только представить, что у него больше нет Терпмтина, ничего нет, даже дома на Блэкленд-роуд — всё пропало! исчезло! — результат будет тот же. Никто не придет к нему! Всё, что представлял собой великий кэп Чарли, сдулось, обесценилось, смешалось с грязью… и дальше будет только хуже.

В тот вечер Чарли, как обычно, приехал домой и поднялся в библиотеку, где Жермен оставляла почту. Аккуратная стопочка лежала на столе рядом с его креслом — старым ореховым креслом, обитым вишневой кожей, самым удобным во всем доме. Чарли, как всегда, снял пиджак, ослабил галстук, включил лампу, откинулся в кресле и удовлетворенно вздохнул, рассеянно глядя на стопку конвертов, которая была не толще и не тоньше обычного. В век телефонов, факсов и компьютеров почта редко требовала серьезного внимания. Просьбы о пожертвованиях, приглашения, счета, магазинные каталоги, вот собственно и всё. По дороге домой Чарли предвкушал этот беспечный тайм-аут. Хоть на какое-то время забыть о «ГранПланнерсБанке», Фарике Фэноне, Инмане Армхольстере, подлости, предательстве, крахе…

И тут он заметил бандероль, которую Жермен положила слева от стопки писем. Чарли лениво потянулся за ней и снова откинулся на уютную спинку. Почтовой наклейки не было, видимо, принес курьер. Такие коричневые конверты обычно служили упаковкой для книг, и судя по форме, внутри был стандартный томик. В левом верхнем углу красовалась надпись с бесчисленными завитушками: «Продукция „Стоун Маунтин“» и адрес в Декейтере. В нижнем левом углу круглая золотая наклейка, дюйма три в диаметре, с еще более затейливыми буквами: «„Крокер Групп“. Взгляд в будущее». И опять буковками поменьше: «Продукция „Стоун Маунтин“».

Чарли выпрямился в кресле. Что за ерунда? «Крокер Групп»? «Взгляд в будущее»? Он нащупал кончик наклейки, открыл конверт и вынул… видеокассету. На ней была этикетка с такой же надписью, правда, поменьше: «„Крокер Групп“: взгляд в будущее. Продукция „Стоун Маунтин“». Замелькали догадки. Рекламщики решили сделать сюрприз? Неужели разработали кассету без его ведома? Или он так отупел от бессонницы, что забыл?

Крокер нехотя поднялся с кресла, дохромал до телевизора — огромного монстра, притаившегося на старомодной вишневой тумбочке-подставке размером с добрый шкаф, — и сунул кассету в видеомагнитофон. Монстр тут же ожил, и Чарли поковылял обратно к креслу, прихватив из ящика пульт. Сначала на экране появилось предупреждение ФБР о незаконном использовании видеоматериала (ни разу не видел рекламной кассеты с предупреждением ФБР, подумал Чарли), потом белыми буквами на черном фоне: «„Крокер Групп“: взгляд в будущее. Продукция „Стоун Маунтин“», и грохнула музыка, одна музыка, без картинки. Музыку Чарли узнал. «БУМ-бум-БУМ-бум» — из того фильма, как его? Кажется, что-то там 2001, точно, «Космическая одиссея 2001». «БУМ-бум-БУМ-бум-ТА-та-а-а» — но не слишком ли это… кричаще… для рекламы недвижимости? Пошло изображение. Камера скользила над бескрайним морем зелени. Сплошные верхушки деревьев, буйный лес до самого горизонта, и вот вдалеке показалась башня с верхушкой-куполом — здание «Крокер Групп». Музыка-2001 продолжалась, камера медленно подплывала к башне, и голос, густой важный баритон, произнес: «Из девственных лесов и зарослей округа Чероки, штат Джорджия, из этой земли, где раньше были лишь огороды, выгоны да сельские магазинчики с эмблемой кока-колы на каждой вывеске, поднимается… — камера уже совсем приблизилась к башне, — поднимается взгляд в будущее одного замечательного человека… взгляд в будущее мегаполиса под названием Атланта… а может, и мегаполиса под названием Америка». Кричащая музыка стала теперь просто торжественным громом. Камера взмыла выше и поплыла над сгрудившимися вокруг магазинчиками, гостиницей, прочими зданиями, задержавшись зачем-то над огромной черной доской автостоянки, практически пустой. Висит, висит, висит над пустым асфальтом… Чарли захотелось сказать пару слов той бездари, которая снимала этот дурацкий ролик.