Рабов посылали с поручениями. Из «Саги об Олаве сыне Трюггви» узнаем, что ярл Хакон однажды послал своих рабов к самостоятельному хозяину Орму, чтобы они привели к нему жену Орма, красавицу Гудрун. Орм был оскорблен вдвойне: из-за беззаконного и непристойного предложения ярла и из-за того, что оно было передано с рабами.

Как уже говорилось, рабам нередко поручали должность управителя-брюти. В «Саге о Херде и островитянах» говорится: «Болли звался раб [Орма], смотревший за всем хозяйством, пока Орма не было дома» (гл. XXVII). В надписи на руническом камне из Упланда (Швеция) упоминается королевский брюти[1250]. В той же «Саге об Олаве Святом» сообщается, что королевский управитель Торир Тюлень был из рабов. Очень высоко стоял, но… раб! — резюмирует сага (гл. CXIV и сл.). И здесь же: «Управляющие в знатных домах часто были из рабов, и это было не в почете» (гл. CXVIII). Пользующаяся доверием рабыня «носит ключи хозяйки» — ключи от всех погребов, чуланов и шкафчиков, которые обычно хозяйка хутора вешала на свой пояс, о чем свидетельствует еще «Песнь о Риге». Такая служанка является как бы экономкой, доверенным лицом хозяйки, это высокое положение в имении. Среди привилегированных дворовых рабов, «старших» и «лучших», управляющих делами — брюти и «доверенных служанок» или экономок, преобладали, скорее всего, наследственные рабы, т. е. родившиеся и выросшие в этом доме.

В окружении уже знакомого нам богатого и знатного Эрлинга Скьяльгессона из «Саги об Олаве Святом», викинга, домо- и кораблевладельца и торговца, помимо дружины и других свободных людей было множество рабов. Часть из них, обслуживая домен Эрлинга, в той или иной мере вела и собственное хозяйство: «Вечером и ночью, — говорится в саге, — Эрлинг давал возможность тем из них, кто хотел, работать на себя. Он давал рабам землю, они сеяли хлеб и снимали урожай», т. е. в имении Эрлинга были также рабы, посаженные на землю, которые по римской традиции становились колонами и были обязаны господину барщиной.

Иначе говоря, рабы в эпоху викингов определенно использовались в сельском хозяйстве, в том числе на полевых работах, а будучи посаженными на землю, превращались в лично и поземельно зависимых крестьян. В той же саге говорится, что при желании рабы могли откупиться на волю «и на эти деньги Эрлинг покупал себе других рабов». Откупившись, человек оставался в зависимости от бывшего хозяина, фактически исполнял для него барщину: промысловую или полевую. Например, вольноотпущенников Эрлинг «посылал на ловлю сельди или отправлял на другие промыслы». Кроме того, он позволял им на принадлежащей ему территории расчищать участки залежных земель и селиться там. Это замечание саги также заслуживает особого внимания: ведь такой способ посадить рабов на землю в Средние века стал одним из важных направлений внутренней колонизации. Некоторым из лично зависимых от него людей Эрлинг поручал торговые дела, например продажу зерна и солода[1251].

О возникновении первоначальной поместной системы в Скандинавии, даже в малоземельной Норвегии, что появилась там в виде «старой вотчины» — собственности с доменом, где использовался труд рабов и вообще лично зависимых людей, уже говорилось выше. Отмечалось также, что одновременно с ней существовала и практика сдачи земельных участков в аренду, причем контингент таких лично (в той или иной мере) зависимых держателей земли зачастую формировался за счет рабов, посаженных на землю, но не имеющих на нее прав. При этом часть из них получала надел вдали от двора хозяина, на целине, на выселках, что способствовало и личному освобождению таких людей, и новым земельным расчисткам, т. е. внутренней колонизации.

Очевидно, что с развитием вотчины рабы начинают подразделяться на домашних слуг, дворовую челядь и лично-поземельно зависимых держателей земли или хотя бы жилища, с обязательством нести сельскохозяйственные, промысловые или ремесленные повинности в пользу господина.

В имении богатого человека рабы не только ухаживали за скотом, занимались промыслами и домашними делами, но и обрабатывали землю. И фрагмент текста, касающийся Эрлинга, — отнюдь не единственное свидетельство в сагах о применении рабского труда в аграрном хозяйстве. Несомненно, что по мере повышения в Скандинавии значения земли как универсального, всеобщего средства производства и с расширением аграрных занятий повышалась и роль сельскохозяйственных работников, изменились условия и формы организации их труда. И становится все более очевидной большая разница между трудом и местом рабов в «Песни о Риге», где на них возлагали подсобный и наиболее грязный труд, и их ролью в обществе людей саги, где они становятся важной производительной силой. Без них уже нельзя обойтись при самых разнообразных, в том числе сельскохозяйственных, работах даже в почти неаграрной Исландии и в малоаграрной Норвегии.

Очевидно, что в эпоху саг в Скандинавии было все еще распространено домашнее рабство, причем рабы составляли особый социальный слой, достаточно многочисленный. Но превращение трэлей в зависимых крестьян уже повсеместно происходит.

В сагах подчас можно найти хвалу некоторым рабам — за умения, трудолюбие, преданность хозяевам, даже приятную внешность. Раб из «Саги о людях с Лососьей Долины» служил хозяину верой и правдой, был рослый и работящий; хотя он являлся рабом, не многие свободные могли сравниться с ним[1252]. Или (из «Саги о Вёлсунгах»): «властен и велик» Скади, а его раб Бреди «разумен во всем, за что ему приходилось браться»; например, когда он ездил со своим хозяином на звериный лов, то добывал, бывало, больше него[1253]. Некоторым рабам оказывали исключительное доверие. Так, чтобы обмануть преследователей, Скули меняется одеждой с рабом, а его жена — с дочерью этого раба.

В обществе людей саги считалось нормальным предоставить возможность знатному гостю на пире, например ярлу Хакону, провести ночь с приглянувшейся ему хозяйской рабыней или вольноотпущенницей («служанкой низкого происхождения»). Между прочим, родившегося в результате этой ночи бастарда «низкого происхождения» Эйрика отец не только признал своим сыном, но и отдал на воспитание другу, могущественному и мудрому исландцу («Сага о Харальде Серая Шкура», гл. VIII)[1254]. Некий бонд одно время побыл ярлом, правда неудачно; по матери он был «из рабов», и ему это припоминают («Сага о Харальде Прекрасноволосом», гл. XXVII).

Хозяева нередко привлекали рабов, видимо доверенных, к участию в своих воинских предприятиях и к решению разных, в том числе щекотливых, дел. Так, рабы ходили вместе со своими господами в ледунг, например, впередсмотрящим на корабле Харальда Прекрасноволосого был раб Коль[1255]. Упоминается раб, «советчик ярла Скули», который был «силен, как 12 человек»[1256]. Согласно «Саге о Хромунде Хромом» (гл. VI), экипаж корабля Хельги насчитывал 12 викингов, «свободнорожденных людей», «не считая слуг». В «Саге о Магнусе сыне Эрлинга» рассказывается, что рабы участвовали в битвах, а после их завершения раздевали поверженных врагов (гл. XIV)[1257]. Об участии рабов в битвах вместе со своими хозяевами в сагах говорится неоднократно[1258]. Рабов использовали и в пеших ополчениях, особенно во время междоусобиц, когда они следовали за своими господами.