Сигурд Свинья был в поле, когда к нему явились посланные Астой слуги и рассказали о приезде конунга Олава и о том, что Аста велела сделать дома. «С ним тогда было много работников. Кто косил хлеб, кто вязал снопы, кто отвозил их домой, а кто складывал их в скирды или в сараи. Конунг с двумя работниками то был на поле, то шел туда, где складывали снопы… Он сам вел хозяйство и следил за скотом и двором. Щегольства он не любил и был неразговорчив. Он был самый мудрый человек во всей Норвегии и очень богатый. Говорят, что он был человек очень работящий и хороший хозяин». Сигурд переоделся, ворча при этом по поводу ненужной роскоши, которая грозит разорением всякому, кто к ней пристрастится[1222].

Итак, богатый и знатный человек, владелец поместья (возможно, и не одного) с хорошо поставленным хозяйством, имеющий массу полевых работников и домашних слуг, лично наблюдает за сельскохозяйственными работами. Невольно вспоминается любимый герой Льва Николаевича Толстого из романа «Война и мир» Николай Ростов, на заре уходящий в поле…

Возвращаясь к людям саги, побуждения и поступки которых одновременно и близки, и непонятны современному человеку, нельзя не подтвердить принятое историками утверждение, что, судя по опыту Западной Европы, землевладение Эрлинга или Сигурда Свиньи можно оценить как раннефеодальное, т. е. основанное на труде рабов, вольноотпущенников и наемных работников и лишь отчасти — на повинностях бондов. Но здесь уже заложены возможности для преобразования в более социально зрелое феодальное хозяйство, соединяющее в себе домен и наделы лично свободных земельных держателей, что было характерно для скандинавского Средневековья. Таким образом, саги свидетельствуют, что эпоха викингов заложила основы крупного землевладения в Скандинавии. И поскольку аргументация настоящего исследования обычно не выходит за пределы содержания саг, сопутствующих им произведений и, отчасти, материалов археологических раскопок, относящихся к той же эпохе, в некоторых случаях трактовка их данных требует более развернутых обоснований.

Такие обоснования можно обнаружить, например, в шведских документах начиная уже с середины XII столетия. В них предстает крупная земельная собственность в виде суммы владений, каждое из которых имеет двухчленную структуру, сочетая усадьбу с доменом. Это «главный двор» (huvud gaarð, который часто называется просто поселение — by, в латиноязычных шведских документах — curia или mansio), с приданными ему держателями-ландбу (в латиноязычных дипломах — coloni). Такая структура как вполне обычная фиксируется, например, в латинском дипломе середины 60-х гг. XII в. — древнейшем из известных шведских земельных актов, утвержденных королем. Из него явствует, что некая женщина завещает монахам подать, которая «по-шведски обычно называется аврад», с части своей значительной недвижимости. Эта часть состоит из усадьбы и относящихся к ней семи обязанных оброком держаний, разбросанных по разным районам Упланда, на расстоянии 5–24 км от главного двора, и составлявших в сумме около 36 га[1223].

Другая грамота от конца 70-х гг. XII в. свидетельствует, что недвижимость епископа Линчёпингского включала 15 имений с дворами держателей-арендаторов. Имеются аналогичные данные за 1185 г., относящиеся к Упсальскому собору[1224].

С XIII столетия число грамот, где упоминается усадьба с доменом, увеличивается. Кроме того, расширяется состав отдельных частей владений. Но это уже иное время и тема иного исследования. Пока же нельзя не заметить, что в эпоху викингов в стране формировалась, a с исходом ее уже существовала система организации крупного (по скандинавским масштабам) землевладения феодального типа, представлявшая собой комплекс из усадьбы с доменом и земельных держаний. При этом, опять же в соответствии со скандинавскими порядками, как уже ясно, части данного комплекса почти всегда были разбросаны по разным территориям, подчас неблизким, а подчас «проникая» и в соседние страны. Это дробность крупных земельных владений знати стала их характерной чертой и, помимо прочего, основой для возникновения «общескандинавских семей», сыгравших столь заметную роль позднее, особенно в столетия межскандинавских уний.

Какими путями в Скандинавии складывалась крупная земельная собственность?

Увеличить состояние можно было за счет правильного ведения своего хозяйства и эксплуатации арендаторов-держателей, наемных слуг и рабов; и примеры того есть в сагах, причем рассказывается об этом с явным одобрением. Но этот путь был возможен только тогда, когда имение или имения уже были приобретены. Рассчитывать на наследство, судя по сагам, следовало всегда, но из-за отсутствия майората наследуемое имение дробилось, иногда значительно. А обычай широких пиров, обязательных для видных хозяев, был разорительным. Поэтому основными источниками приобретения и увеличения объема земельной собственности в эпоху саг было участие в викингах, обычно в молодости. О роли разного типа походов викингов в создании состояний, появлении и расширении поместий свидетельствуют многие материалы, в том числе приведенные выше. Об одном человеке, который провел молодость в плаваниях, в саге прямо сказано, что он (Торольв) собрал в викингах все свое состояние[1225]. В другом случае в саге обобщенно говорится, что люди знатного рода «ходят в походы и добывают себе богатство»[1226]. Фактами такого рода саги просто пестрят.

Также похоже, что важным источником обогащения уже с ранних времен служили обильные дани, которые взимались с населения северных окраин, богатых драгоценной пушниной, оленьим мехом, «рыбьим зубом» и дорогой рыбой. Уже известный нам Оттар, в последней четверти IX в. посетивший Альфреда Великого, рассказывал английскому королю удивительные вещи о финнах (возможно, впрочем, что речь шла о саамах-лопарях, которых в Скандинавии зачастую называли финнами). Он описывал стада оленей, морские промыслы жителей дальнего Севера, а также те богатые дани, которые он там получает: меха и меховые одежды, оленьи и медвежьи шкуры, птичий [гагачий?] пух, китовый ус, корабельные канаты, сделанные из шкур моржей и тюленей[1227], моржовые клыки.

Другим источником обогащения родовой знати, тоже характерным для скандинавов эпохи викингов, была торговля. Об этом уже говорилось выше (часть 2), но можно привести и другие факты, касающиеся именно знати. Например, в «Саге об Эйрике Рыжем» рассказывается о Торфинне Карлсефни, «сыне Торда Лошадиная Голова с Рябинового мыса на севере в Полуостровном Фьорде». Торфинн владел хутором, был родовит и очень богат. Он постоянно разъезжал по торговым делам и слыл «хорошим купцом». В частности, с 40 спутниками он плавал в Ирландию[1228].