Деннис задумывается, а потом отвечает:

— Наверно, из вредности.

— Из вредности?

— Ну, это Автоматор так сказал. Что, мол, мы сделали это из вредности — просто захотели испортить всем концерт, и все такое.

— Да?

Джеф из вежливости немного молчит, делая вид, будто переваривает услышанное. В лунном свете его охватывает какая-то эйфория — похожая на ту, что раньше испытал Деннис, когда думал о концерте, только эйфория Джефа — из другого источника. Затем, пытаясь подавить восторг, он говорит:

— А я знаю настоящую причину, почему ты это сделал.

— Вот оно как? — ехидно удивляется Деннис. — Ну-ка, и меня просвети на сей счет, сделай одолжение.

— Ты это сделал потому, что тебе хотелось, чтобы мы снова были все вместе. Ты знал, что план не сработает, и знал, что мы все попадем в беду, но ты знал и то, что Скиппи, если бы он был здесь, хотел бы, чтобы мы по-прежнему оставались друзьями! И это был единственный способ добиться этого. И хотя опыт не удался, он все-таки в каком-то смысле удался, потому что когда мы все вместе, то и Скиппи тоже как будто здесь, с нами, потому что у каждого из нас есть свой кусочек Скиппи, каким мы его помним, а когда складываешь все эти кусочки вместе и получается целая картина, тогда он как бы снова оживает.

Деннис некоторое время молчит, а потом долго медленно цокает языком.

— Джеф, ты давно меня знаешь? И ты действительно считаешь, что я мог думать о чем-то таком? Потому что если это так, то знай: я сильно разочарован.

— М-м-м… Да, пожалуй, я догадывался, что ты ответишь что-то в этом роде.

— Я иду спать, — высокомерно заявляет Деннис. — Надоело сидеть тут и слушать, как на меня нагло клевещут.

Он поднимается; потом застывает и принюхивается.

— Ты что — воздух испортил, что ли? — спрашивает он.

— И не думал.

Деннис снова принюхивается:

— Ну ты и свин! Хватит жрать эти вонючие пирожные, Джеф!

С этими словами он уходит, и Джеф остается в комнате отдыха в одиночестве. Но он не чувствует себя одиноко — не настолько одиноко, как здесь бывает иногда, когда вся комната полна народу и кто-то играет в пинг-понг, а кто-то делает уроки или швыряется влажными салфетками; после Рупрехтовой песни все кажется таким необычайно тихим, спокойным, безмятежным, и ты можешь сидеть просто как очередной предмет — пускай не такой яркий, как бильярдный стол, не такой светящийся, как автомат с кока-колой, — и думать о том, что сказал бы Скиппи, будь он здесь, и что бы ты, Джеф, ответил ему на это; но вот наконец ты зеваешь, встаешь и идешь к себе, чтобы почистить зубы и улечься спать, — и внезапно тебя одолевает такая усталость, что ты даже не замечаешь ни какого-то едкого запаха в коридоре, ни первых струек зловещего черного дыма, стелющихся по лестнице.

Крик был такой, какой бывает, когда прижигаешь огнем какое-нибудь животное. А потом вокруг него из травы повсюду полезли черные тела. Они поднимались, они кричали, и один только Карл их слышал.

А потом он оказался на улице, около своего дома. Он сам не понимал, как там очутился. Шум пропал, ОНИ пропали, но ночь становилась все темнее и темнее. Он заморгал, чтобы прогнать темноту, но она опять надвинулась на него. Даже фонари не помогали. Дождевая вода в выбоинах асфальта складывалась в слова, которые он не мог произнести, в слова, состоявшие из тайных букв. Каждое слово было раковиной, в которой пряталась пустая Вселенная.

Ключ оказался в двери. Его штаны были перепачканы грязью. Жизнь Карла превратилась в вереницу разрозненных сцен с участием Карла. Они соединяются на секунду, вроде тех слов, сделанных из дождевой воды в выбоинах асфальта, а потом снова распадаются. Все похоже на ответ, который вертится на кончике языка. Куртки. Мелкие цветочки на обоях.

Он не мог вспомнить, как это все связано между собой! Эти лезущие тела, тени, тысяча, миллион, они говорят: МЫ — МЕРТВЕЦЫ. Это так громко, так жутко прозвучало! Друид уставился на Карла разинув рот. А потом вперед вышел Мертвый Мальчик.

И тогда Карл пустился бежать, он бежал всю дорогу до дома.

В гостиной пахло какими-то химикатами. “Обожаю запах напалма поутру”[40]. И свет хлынул на тебя отовсюду! Засверкали, заблестели и дерево, и стекло, и телевизор, и гребная лодка-тренажер, и бутылка джина. Сквозь темноту. На диване лежала мать. Со стороны двери выглядело все будто сказка, где в заколдованном саду уснула принцесса. Занавеска была незадернута, на голых ногах матери поблескивал свет уличных фонарей. Карл подошел к ней и осторожно, будто срывал цветок, вынул окурок, зажатый у матери в пальцах, отнес его к камину и бросил в очаг.

На кухне он налил воды в стакан. Поднял стакан и заглянул в него. В стакане видна была вся комната: кремовые стены, серый холодильник, кулинарные книжки со знаменитыми поварами с телевидения, красующимися на обложках. Карл выпил воду и почувствовал, как вся эта ледяная комната качается теперь у него в животе. Теперь, если открыть глаза, то на ее месте уже ничего не будет.

Карл!

Он открыл глаза. Он стоял в гостиной. Мать, вся серебристая, поднялась из своего спящего тела и парила над ним. Она смотрела на Карла, но ничего не говорила. Светила полная луна, из нее сделали уличный фонарь. Мать глядела вниз грустно, словно ждала, что случится что-то ужасное. Но это не она звала Карла по имени.

Рядом с Карлом стоял Мертвый Мальчик.

Черт, опять!

Теперь, когда Карл на него смотрел, он больше не исчезал. Именно это и случилось там, на холме, потому-то Карл и кричал. Ты кричал и кричал, УБИРАЙСЯ и ПРОСТИ МЕНЯ, а он только парил, а он только улыбался. И вот он здесь, у Карла дома, и бежать отсюда уже некуда.

Он умер. Я давно хотел поговорить с тобой, сказал он.

Он может говорить?

Сначала тебе нужно покурить мак, тогда я смогу разговаривать с тобой.

???

Маки сделаны из В войну они росли из тел убитых Из СТРАНЫ МЕРТВЫХ Люди плевали на них И они ушли под землю Чтобы у них была АНТЕРОГРАДНАЯ АМНЕЗИЯ Поэтому теперь когда их куришь ты можешь нас видеть

Ты живешь в дольмене? — спросил Карл.

Мертвый Мальчик кивнул. Там очень холодно, сказал он.

Да, именно так ОНИ говорили, теперь он вспомнил Нам холодно Нам грустно

Мне тоже холодно, сказал он.

Я знаю, Карл, ответил Мертвый Мальчик.

И тут он понял: Мертвый Мальчик — его друг! Он хотел помочь ему! Поэтому он и являлся ему!

Глаза у Карла наполнились слезами. Лори не хочет со мной говорить, сказал он Мертвому Мальчику. Поэтому я тоже как мертвец.