– Чтобы устоять, Мосту требуется концентрированная энергия, – рассказывал Мейрос своим привычным голосом лектора, продолжая управлять ковром. – Одним из ее источников является сама земля. Чем ближе мы будем к нему подлетать, тем меньше ты будешь видеть растений; птиц там вообще нет. Однако больше всего энергии Мост получает от солнца. В каждой из башен есть огромные скопления кристаллов, улавливающих солнечную энергию; на самом деле они вытягивают энергию из всего живого, так что никто не может находиться там слишком долго. Маги Ордо Коструо, присматривающие за мостом Левиафана, работают сменами, следя за тем, чтобы все было в порядке. А имперские инквизиторы следят за нами, – добавил он с горечью.

Сверкавшая в солнечных лучах белая башня была такой высокой – в милю высотой, – что казалась нереальной. Ее вид приводил Рамиту в ужас. Но в то же время девушка была счастлива, что увидела это чудо эпохи. Она сжала руку мужа, благодарная ему за приглашение к полету и за его надежное присутствие рядом.

Мейрос заметно потел.

– Камень Эдды вытягивает очень много энергии. Но мы уже почти на месте.

Он направил ковер вокруг башни, поднимаясь по спирали. Когда до верхотуры оставалась где-то треть пути, Рамита увидела на балконе облаченных в мантии магов, начавших им приветственно махать. Мейрос поприветствовал их в ответ, после чего ковер продолжил свой путь вдоль рампы с северной стороны башни, войдя в стену водяной дымки. Тревожно вскрикнув, девушка вцепилась в руку мужа. Рев впереди усилился многократно. Наконец они вырвались из дымки, и Рамита перевела дыхание, едва не завизжав с облегчением. Ковер летел над океаном.

Девушка смотрела, как его бурные воды бьются о стены суши, и вид их наполнял ее немым страхом и благоговением. Высокие как башни утесы стояли неприступной черной стеной, которая, казалось, существовала целую вечность. Однако океан ни на мгновение не прекращал атаковать эти крепости, и повсюду виднелись свидетельства его успехов: обрушившиеся каменные глыбы, промоины, грозившие вот-вот рухнуть каменные выступы.

Мейрос указал на них:

– Каждый год океан отвоевывает всего несколько ярдов, а у нас есть способы восстанавливать утесы. – Его глаза гордо светились. – Пока мы сохраняем бдительность, море никогда не поглотит башню.

Маг направил ковер вниз, едва не коснувшись гигантских волн, после чего опять набрал высоту и полетел над океаном. Он указал вправо, и Рамита увидела под волнами темную полосу; она была в сотнях футах ниже поверхности воды, но все же ясно различимой.

– Вот он! – крикнул Мейрос. Его голос увлеченно звенел. – Мост Левиафана, поднимающийся из глубин. То давление, которое он выдерживает под волнами, обратило бы в пыль горы. Однако сила гнозиса и искусность инженеров позволяют ему оставаться несокрушимым.

Рамита глядела вниз, раскрыв рот. Я простая девчонка с бараназского рынка. Как вообще я здесь оказалась?

– Мост поднимается из глубин на два года каждые двенадцать лет, – крикнул маг. – Орбита Луны неправильная, и это, в совокупности с другими факторами, которых мы все еще не понимаем, оказывает на планету то большее, то меньшее давление, воздействуя на океан разновеликими приливными силами. Каждые двенадцать лет эти силы заставляют уровень воды в этом регионе понижаться настолько, что Мост показывается на поверхности.

– Что такое «планета»? – спросила девушка.

– Планета – это сфера. Такова форма Урта.

Рамита подняла брови:

– Нет; мир плоский, как диск. Гуру Дэв говорил мне. Это всем известно.

– Твоему гуру нужно получить высшее образование в Ордо Коструо, – рассмеялся Мейрос. – Урт круглый, а вокруг него движется Луна.

– А Солнце? – озадаченно нахмурилась Рамита.

– О нет, вокруг Солнца движемся мы.

Бессмыслица какая-то.

– Поверь мне, жена: эти циклы давно устоялись, – продолжил Мейрос, направив ковер обратно к побережью. – Мост можно пересекать на протяжении двух лет, во время которых уровень воды достигает максимально низких значений.

– Почему? – спросила девушка с любопытством, надеясь, что это прозвучало не слишком глупо.

– Это очень хороший вопрос. – Маг ласково погладил ее по плечу. – В VIII веке спрос на воздушные корабли превысил предложение – на их постройку требуются годы, а их вместимость очень мала, из-за чего они чересчур дороги. Купцы же монополизировали торговлю и взвинтили цены еще выше. Эти люди вели себя подобно деспотам. Я изучил возможность строительства Моста, однако столкнулся с многочисленными проблемами. С инженерной точки зрения эта затея и так представляла достаточную сложность, но политические препятствия были еще хуже. Продавцы воздушных кораблей противились конкуренции, да и ни одна из сторон не желала, чтобы континенты оказались связанными по суше. Однако я убедил понтийский Высший совет и гебусалимского султана, что это принесет выгоду обеим сторонам. Разумеется, я хотел, чтобы Мост всегда оставался над уровнем воды и был открыт постоянно, но после соответствующих расчетов мы поняли, что это неосуществимо. Мост не выстоял бы без земляного гнозиса, а это означало, что он должен был прочно уходить в нее своим основанием. Для того чтобы Мост оставался все время открытым, нам потребовались бы подводные опоры, которые в некоторых местах должны были бы достигать мили в высоту, однако сделать их настолько высокими и при этом достаточно прочными мы бы не смогли. Чтобы брать из земли достаточно энергии, они должны были быть ниже. Это означало, что нам придется ограничиться периодами максимального снижения уровня воды, наступающими раз в двенадцать лет. Мы используем пять гигантских скоплений кристаллов, поглощающих энергию и позволяющих Мосту выдерживать давление воды. От Понта до Дхассы тянется подводная гряда – без нее строительство Моста было бы невозможным. Мы возвели еще три башни на небольшом архипелаге, расположенном примерно на полпути между континентами. Временно открывающийся Мост вполне устроил как Высший совет, так и султана. Не обладавшие же воздушными кораблями торговцы были просто вне себя от радости. Купцы, у которых они были, подобных восторгов не разделяли, однако их доходы все равно остались высокими. Так что мост Левиафана – это воистину компромисс между инженерной мыслью и политикой.

Рамита понимала его слова лишь частично, но ей было приятно, что он разговорился. Ей достаточно было видеть башню на Южном мысе и темные очертания под водой; достаточно было слышать то, с какой отеческой гордостью маг говорил о своем творении. Девушка пыталась справиться со смятением, которое ощущала, разрываясь между любовью к Казиму с его страстной дикостью и растущей привязанностью к ее старому, но при этом такому молодому мужу, показывавшему ей невероятные чудеса. Кем была она, Рамита Анкешаран, чтобы ходить по залам Домуса Коструо и смотреть на мост Левиафана с ковра-самолета? Чтобы беседовать с рондийскими эмиссарами и разделить жизнь с живой легендой? Девушка боролась с растущим чувством, что уже никогда не сможет вернуться к жизни, в которой станет женой простого человека в Баранази.