Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В-высший сурии эрд Син! – с запинкой начала одна из женщин. – Мы приносим искренние извинения за все произошедшее и готовы понести наказание.
– За что же? – холодно поинтересовался Син, и одной этой фразой перекрыл все звуки до малейшего шороха.
– Вы были похищены одним из семьи Сидъяров и… и подвергнуты воздействию яда… по нашей вине! Если вы того желаете, то можете совершить суд прямо здесь. Преступник уже был приговорен, но мы можем предоставить вам его голову, а также возможность совершить родовую месть по отношению к членам его семьи, – продолжала женщина слабым голосом. Нуска не мог как следует рассмотреть ее из-за спины эрда и только хмурился. – Здесь находятся все ответственные за инцидент. И все мы готовы отвечать своей головой и безопасностью нашего рода.
– Сядем, – напряженно выдохнул Син и прикрыл глаза.
Нуска не мог разгадать настроение правителя. Кажется, все собравшиеся тоже. Сидъяры вздрогнули и начали подниматься на ноги. Один из риров, молодой сурии, аккуратным жестом сопроводил эрда к возвышению, где спиной к окнам располагался трон с высокой спинкой. Лекарь немного помялся на месте, наблюдая, как множество темноволосых аристократов занимают свои места за круглым столом, и последовал за Сином. Чувствуя неловкость, лекарь обратился к сопровождавшему эрда сурии.
– Я – придворный лекарь, сурии Нуска. Могу ли я занять место подле эрда Сина? – выдал Нуска, стараясь говорить без запинки. Ему все еще было неуютно в высшем свете, но теперь статус позволял на равных разговаривать с аристократами… Так почему бы этим не воспользоваться?
Юноша был довольно симпатичным: высоким, длинноволосым, с приятными чертами лица. Только вот глаза у него бегали, а руки ни на секунду не находились в покое – он часто сжимал ладони и теребил собственные пальцы.
– Если Высший…
– С моего позволения устройте место по правую руку от меня, – кивнул Син, не оборачиваясь, а затем медленно опустился на трон. Его фигура смотрелась гармонично на этом месте – казалось, он и был рожден для того, чтобы восседать на каждом пьедестале в этой стране.
Нуска замер, ожидая. Не желая попусту терять время, он начал разглядывать собравшихся.
Вместе с Ранри их было одиннадцать: семь женщин и четверо мужчин. Нуска с интересом отметил, что мужчины играли куда меньшую роль в Рире и чаще выступали в роли торговцев или крестьян. Даже сейчас за столом эти четыре рира, казалось, были самыми молодыми и неопытными. Наивные лица, неловкость и смущение выдавали в них младших членов семьи. Женщины же восседали, гордо вскинув головы и сложив руки перед собой на столе. Нуска сразу отметил эту деталь: никто не держал руки под столом, и, возможно, не зря. Намного больше доверия вызывают незнакомцы, в чистоте помыслов которых ты уверен: сейчас можно было сказать наверняка, что ни один из них не готовится к нападению.
Ранри устроилась возле мужчин, с краю. Видимо, она не обладала высоким статусом в семье. Самая властная аура была как раз у той женщины, которая сидела ровно напротив эрда и ранее говорила с ним в заискивающей манере и заикалась. Сейчас же от былой неуверенности не осталось и следа – она сидела, взирая на остальных свысока.
Несколько слуг установили еще один стул подле эрда, и Нуска, аккуратно кивнув правителю, сел рядом. Он не был подкован в этикете, но старался вести себя уверенно и невозмутимо. Хотя сейчас, восседая рядом с Сином на этом невысоком пьедестале, он чувствовал, как колотится от волнения сердце.
Все молчали, боясь не только сказать слово, но и шевельнуться, лишний раз вздохнуть. Кажется, риры готовились к быстрой расправе, но никак не к импровизированному собранию.
Нуска скосил взгляд – на лице эрда отразилось раздражение. Он закинул ногу на ногу и подпер рукой голову. Его свободная поза была сравнима с вальяжностью сытого крупного хищника, и только Нуска знал, что вызвана она была лишь его усталостью. Эрд никогда раньше не позволял себе сидеть, раскинувшись на троне.
Син кратко махнул рукой, продолжая хранить молчание. Его жест должен был послужить знаком к началу обсуждения.
– Высший сурии эрд Син, нам больше нечего сказать вам, – все тем же неуверенным тоном начала женщина, восседавшая напротив.
– Может, хотя бы представитесь? – резко заметил Син.
Женщина медленно поднялась со своего места и склонила голову. К ее платью невозможно было бы придраться даже в Эрьяре – оно сидело идеально и подчеркивало все достоинства фигуры, но не оголяло ни одного лишнего сантиметра кожи. Женщине было не больше тридцати, но волосы были скромно собраны на голове с помощью заколок и покрыты легкой вуалью. Нуска припомнил, что это, скорее всего, означало: она – вдова.
– Шаэ Сидъяра, глава семьи Сидъяров, имею честь обращаться к Высшему сурии эрду Сину, – проговорила она, продолжая стоять, склонив голову.
– Шаэ Сидъяра, кто же был казнен? И когда?
– Сегодня… утром. Сайл Сидъяр.
– По какой же причине он решился совершить нападение на меня? – продолжал допрос Син.
– С целью наживы. Но ваша кровь, что он собрал, уже была уничтожена. Можете опросить любого в нашем доме – большая часть сурии присутствовала при этом, – продолжила отвечать Шаэ.
– Почему же вы решили сделать это за моей спиной? К чему такая спешка?
– Мы не знали, когда вы придете в себя. После отравления подобными ядами риры, как правило, находятся без сознания на протяжении нескольких месяцев. Судя по всему, ваш придворный лекарь очень умел.
Наверное, Нуску должна была порадовать эта похвала. Но он лишь сильнее съежился, усиленно размышляя. Что-то здесь было нечисто, что-то не сходилось, но пока он не мог сказать, что именно.
– Почему я должен верить хоть чьим-то словам в этом доме? – Тон эрда стал выше. Он приподнял брови, сверля взглядом женщину, которая тут же скрючилась.
– Если вы нам не верите, то мы готовы понести наказание прямо сейчас. Каждый из нас.
Нуска сощурился. Все за столом действительно выглядели напряженными. Они молча вглядывались в столешницу перед собой, ерзали на стульях, подергивали плечами. Юные сурии и вовсе обливались потом, вылупив глаза. Лекарь только сейчас понял, что совсем не чувствует темной энергии в помещении, словно…
– Эрд Син, – одними губами проговорил Нуска, наклоняя голову
