Далинар вернулся в лагерь очень усталым, подозревая, что лишь мощь доспеха позволяет ему держаться на ногах. Каждый глоток спертого воздуха внутри шлема туманил металл, который – как обычно – становился в какой-то степени прозрачным, едва опускалось забрало.

Он сокрушил гердазийцев – отбросил их, вынудил начать междоусобную войну, обеспечил безопасность земель алети на севере и завоевал остров Акак. Сейчас же двигался на юг, чтобы атаковать веденцев у границы. На Гердаз ушло намного больше времени, чем ожидал Далинар. Его военная кампания длилась вот уже четыре года.

Четыре славных года.

Далинар направился прямиком к палатке оружейников, притягивая по пути прислужников и посланников. Когда полководец проигнорировал их вопросы, они устремились следом, точно кремлецы за большепанцирником с добычей, выжидая момент, чтобы выхватить лакомый кусочек.

В палатке он простер руки в стороны и позволил оружейникам начать снимать с себя доспехи, открывая стеганую кожаную куртку, которую он носил под доспехом. Когда сняли шлем, воздух показался слишком холодным для его липкой и влажной от пота кожи. Нагрудник треснул слева, и оружейники что-то невнятно бормотали про ремонт. Как будто им и впрямь нужно было что-то делать, а не просто зарядить доспех буресветом и позволить восстановиться самостоятельно.

В конце концов остались только ботинки, из которых он вышел, сохраняя военную осанку исключительно волевым усилием. Когда Далинар лишился поддержки доспеха, спрены изнеможения начали выстреливать вокруг него, словно маленькие струйки пыли. Он сел, опираясь на разложенные походные подушки, а потом вздохнул и закрыл глаза.

– Светлорд? – спросил один из оружейников. – Э-э… мы ведь там разложили…

– Это теперь моя палатка для аудиенций, – перебил Далинар, не открывая глаз. – Заберите то, что абсолютно необходимо, и оставьте меня.

Позвякивание брони прекратилось, пока рабочие переваривали услышанное. Они поспешно ушли, о чем-то перешептываясь, и никто больше не тревожил его на протяжении благословенных пяти минут – пока поблизости не раздались шаги. Полог палатки зашуршал, а затем хрустнула кожа, когда кто-то присел на корточки рядом с ним.

– Светлорд, вот последнее боевое донесение. – Голос Кадаша. Ну конечно, это один из его офицеров, забери их буря. Далинар слишком хорошо их обучил.

– Говори, – велел он, открыв глаза.

Кадаш достиг среднего возраста – он был, наверное, на два-три года старше Далинара. Его лицо и голову теперь уродовал кривой шрам от удара копьем.

– Светлорд, мы их полностью разгромили, – доложил Кадаш. – Лучники и легкая пехота вслед за нами пошли в атаку. Мы убили, по предварительным подсчетам, две тысячи – почти половину. Могли прикончить и больше, если бы загнали их в тупик на юге.

– Кадаш, никогда не загоняй врага в тупик. Пусть у него остается путь к отступлению, иначе он будет сражаться насмерть. От разгрома нам больше пользы, чем от истребления. Скольких мы потеряли?

– Меньше двух сотен.

Далинар кивнул. Минимальные потери при нанесении сокрушительного удара.

– Сэр, – продолжил Кадаш, – я бы сказал, что с этим боевым отрядом покончено.

– Мы еще многих должны выцарапать из укрытий. Это продлится годы.

– Если только веденцы не пошлют целую армию, чтобы встретить нас во всеоружии.

– Этого не будет. – Далинар потер лоб. – Их король слишком умен. Он не хочет настоящей войны; он лишь планировал проверить, не перестанет ли какая-нибудь оспариваемая земля быть таковой.

– Да, светлорд.

– Спасибо за донесение. А теперь убирайся отсюда и поставь каких-нибудь шквальных охранников у входа, чтобы я мог отдохнуть. Никого не впускайте, даже саму Ночехранительницу.

– Да, сэр. – Кадаш пересек палатку и остановился у полога. – Э-э… сэр, на поле боя вы были невероятны. Как ураган.

Далинар просто закрыл глаза и откинулся на подушки, вознамерившись заснуть в одежде.

Сон, к несчастью, не шел. Донесение вынудило его разум заняться обдумыванием последствий.

В его войске был только один духозаклинатель, на крайний случай, если что-то произойдет с поставкой провизии. Приграничные земли обширны и холмисты, а у веденцев военачальники лучше, чем у гердазийцев. В таких обстоятельствах победа над врагом представлялась нелегким делом, что подтвердила эта первая битва. Понадобится планирование, маневрирование и стычка за стычкой, чтобы обнаружить разные группы веденцев и вынудить их вступить в настоящий бой.

Черный Шип тосковал по тем ранним дням, когда битвы были шумными, беспорядочными и не такими скоординированными. Что ж, он больше не юноша, и в Гердазе ему стало понятно, что для рутинной работы Гавилар больше не требуется. Далинару приходилось самому заботиться о снабжении лагерей, провианте для солдат и транспорте. Это было почти так же плохо, как сидеть в городе и слушать разговоры письмоводительниц об устройстве канализации.

За исключением одного отличия: здесь у него была награда. После планирования, разработки стратегии и дебатов с генералами являлся Азарт.

На самом деле, невзирая на изнеможение, он с удивлением обнаружил, что чувствует Азарт до сих пор. Глубоко внутри, словно тепло от камня, который недавно побывал в огне. Далинар радовался, что боевые действия затянулись на годы. Радовался, что гердазийцы попытались захватить ту землю и теперь веденцы хотели его испытать. Радовался, что другие великие князья не посылали помощь, но выжидали, желая поглядеть, на что он способен сам по себе.

Больше всего он радовался тому, что, несмотря на сегодняшнюю важную битву, конфликт не закончился. Буря свидетельница, Черный Шип любил это чувство. Сегодня сотни людей пытались его прикончить, но он превратил их в мертвецов с пепельными лицами.

Снаружи у входа в палатку всех, кто требовал его внимания, заворачивали одного за другим. Далинар старался подавлять удовольствие от битв. Он ответит на их вопросы в конце концов. Просто… не сейчас.

Когда хватка тяжких раздумий наконец-то ослабела, Далинара начало клонить ко сну. Пока один неожиданный голос не заставил его встряхнуться и резко сесть.

Эви.

Он вскочил. Азарт снова забурлил внутри, преодолев собственную дремоту. Далинар распахнул полог и уставился на стоявшую у входа белокурую женщину в воринской хаве, из-под которой выглядывали крепкие походные ботинки.

– А-а, вот и муж мой, – протянула Эви.

Она окинула его взглядом с ног до головы, и выражение ее лица сделалось кислым, а губы надулись.

– Неужели здесь нет никого, кто в состоянии устроить ванну для него? Где слуги, которые помогут раздеться как полагается?

– Что ты здесь делаешь?! – прорычал Далинар. Он не собирался говорить с ней в таком тоне, но так устал и был так потрясен…

Эви от его вспышки попятилась и широко распахнула глаза.