— Мы будем день и ночь молить за него Бога, — сказала набожная принцесса. — Но скажи же мне, сестра, наш моток так и остался у Тулана?

— Да, сестрица, и ему удалось передать мне другой моток. Вот он! Сегодня ночью, когда наши сторожа заснут, мы размотаем его и посмотрим, что в нем находится. Но тут есть еще другие важные предметы, которые надо будет рассмотреть: вот эта обгорелая бумажка, потом сигара. Посмотрим, не подслушивают ли нас. — Она подошла к порогу соседней комнаты и тихо сказала: — Дети, вы слышите меня? Кивните головой, если слышите… Хорошо, если войдет Тизон, начните громко говорить и назовите ее по имени, чтобы мы услышали. Ну, сестрица, — сказала она, снова подходя к столу, — посмотрим, что прислал нам Тулан. Начнем с бумажки! — Она развернула обгоревшую с одного конца бумажку. — Письмо от де Жаржэ, — сказала она и потом прочла торопливо и тихим голосом: «Я говорил с благородным человеком, передавшим мне Ваше письмо. Он сообщил мне свой план, который я вполне одобряю. Я готов исполнить все, чего бы от меня ни потребовали, ради тех, кому принадлежат мое имущество, моя кровь, моя жизнь и кто не должен сомневаться в моей верности. Наш «неизменный» все принесет и обо всем сговорится завтра. Ж». Теперь примемся за сигару, — сказала королева, вынимая ее из рабочей корзинки.

— Прежде разорвем бумажку, — предостерегла ее принцесса.

— Нет, нет! Тизон найдет обрывки и начнет подозревать нас. Я спрячу бумагу в карман, а, когда вечером принесут свечи, незаметно сожгу ее. Скорее разверни сигару!

— Она из бумаги, — сказала принцесса.

— Да, и посмотри, тут написано. «Развертывать осторожно!»

Мария Антуанетта с величайшей осторожностью развернула тонкий листок. Под ним находился второй, мелко исписанный лист. Королева медленно развернула его.

— Что это? — нетерпеливо спросила принцесса.

— Посмотри, что тут написано, — с бледной улыбкой ответила Мария Антуанетта: — «План бегства королевской семьи! Выучить наизусть и сжечь». О, сестрица, неужели ты думаешь, что для нас еще возможно бегство?

В эту минуту со двора донесся громкий голос Симона, который распевал:

Мадам поднялася на башню свою, Не зная, когда с ней простится…

Королева вздрогнула, а принцесса сложила руки для тихой молитвы.

— Слышишь, сестрица? — сказала Мария Антуанетта. — Ужасный санкюлот отвечает на вопрос королевы! Все равно! Мы должны, пока в нас есть капля жизни, стараться спасти короля Людовика Семнадцатого. Прочтем план!

XXII

План бегства

Королева и принцесса еще раз послушали у входных дверей, и так как Симон начал новую строфу, то они решились осторожно развернуть тонкую бумагу и разложить ее на столе.

— Прочти мне вслух, сестрица, — сказала королева, — мои глаза очень плохо видят и болят от чтения; притом слова легче запоминаются, если их слышать, а не читать самой. Читай, пожалуйста!

«План бегства. Королева и принцесса должны надеть мужское платье; необходимые вещи Т. и Л. уже передали дамам. Кроме этих предметов, скрытых в матрасах и подушках диванов, королеве сегодня будут переданы грязный, рваный костюм для мальчика, парик и запачканные детские башмаки. Это предназначается для дофина и для принцессы Терезы. Эти вещи — точный снимок с одежды двоих детей фонарщика, приходящего ежедневно зажигать фонари в Тампле, причем дети помогают ему. Завтра вечером, в шесть часов, королевские дети должны переодеться в присланные платья, чтобы сыграть роль детей фонарщика. Затем они должны ждать сигнала в маленькой башенке, рядом с комнатой королевы, так как Тизон и его жена в эту башню никогда не заглядывают. Т. и Л. устроят так, чтобы завтра снова дежурить в Тампле. В половине седьмого Т. угостит Тизона и его жену нюхательным табаком, до которого они страстные охотники. Так как вместо табака в табакерке будет опиум, то тюремщик и его жена заснут и будут беспросыпно спать не менее семи часов; в этот промежуток времени должно состояться бегство».

— Подожди минутку, сестрица, — прошептала королева, — у меня помутилось в глазах, а сердце бьется так сильно, словно мы уже собрались бежать. Мои глаза ослеплены блеском надежды, мелькнувшей внезапно посреди мрака вечно окружающей нас ужасной ночи… О, сестра! Неужели это возможно, неужели мы можем освободиться из этого места мучений?

— Освободиться-то мы, наверное, освободимся, дорогая сестра, — кротко ответила принцесса, — но на то Господня воля, допустит ли Он нас освободить, и наше тело или только душу. Если бегство не удастся, нас убьют, и тогда наши души освободятся от страданий и соединятся с Богом. О, моя королева и сестра, будем молиться, чтобы Господь послал нам мужество и твердость надеяться на Него и исполнять лишь Его волю!

— Да, сестрица, помолимся! — прошептала королева, наклоняя голову.

После короткого молчания, прерываемого только громким смехом Симона и его товарищей, доносившимся извне, королева оправилась от минутной слабости и приняла обычный ей спокойный и строгий вид. А принцесса прочла дальше:

«Как только Тизон и его жена погрузятся в сон, королева и принцесса должны также переодеться. Плащи прибавят им роста. Следует стараться, чтобы трехцветные шарфы, принесенные Т. вместе с пропускными билетами на имя