Пробираясь на север, англичане разорили Вальпараисо, Арику и Кальяо, а 1 марта 1579 года перехватили идущий из Колумбии галеон «Нуэстра Сеньора де ла Консепсьон» (его груз составляли восемьдесят фунтов золота и двадцать шесть тонн серебра). Попытки отыскать Северо-Западный проход Дрейк оставил, только пройдя вдоль западного побережья Северной Америки примерно до пролива Хуан-де-Фука. Встав на якорь в «подходящей удобной бухте»[1301] (в заливе Дрейка, как считают исследователи) в двадцати пяти милях к северу от залива Сан-Франциско, он назвал берег Новым Альбионом и объявил английским владением. Через двенадцать недель англичане дошли до Филиппин, где подремонтировали «Золотую лань», а затем закупили пряности на Молуккских островах. Последняя стоянка в Азии пришлась на Яву — после этого Дрейк преодолел почти десять тысяч миль без заходов в порты (и, как ни удивительно, без происшествий) и бросил якорь в Сьерра-Леоне. Первая английская кругосветная экспедиция завершилась 26 сентября 1580 года. Какое-то время — пока Лондон подводил итоги — Дрейк держался в тени, но потом получил заслуженные лавры: королева Елизавета произвела его в рыцари на борту «Золотой лани». Она же «повелела вытащить корабль на берег и поставить в своем арсенале близ Гринвича как диковину»,[1302] создав тем самым один из первых известных историкам кораблей-музеев.

По коллизиям вокруг экспедиции Дрейка можно судить, как непросто складывались дипломатические отношения в XVI веке. Англия и Испания не объявляли друг другу войны, однако испанцы считали Магелланов пролив и тихоокеанское побережье Южной Америки испанской территорией, куда иностранцы не могли высаживаться без разрешения. Официальный каперский патент своим кораблям Елизавета I выдать не могла, это грозило войной с Филиппом II — и тем не менее Дрейк не был обычным разбойником или пиратом, грабящим всех без разбора, негласное одобрение и поддержка королевы у него имелись. Вести о подвигах Дрейка взбаламутили Испанию и вызывали неоднозначную реакцию в Англии. Еще до возвращения «Золотой лани» Джон Винтер вынужден был, уступая возмущению Португалии, сдать свою долю добычи — по словам лорда-адмирала (одного из главных вкладчиков экспедиции), «награбленного Фрэнсисом Дрейком и его сообщниками на морях».[1303] Лишь феноменальному успеху своего похода Дрейк обязан выраженной в конце концов признательностью королевы. Точными цифрами история не располагает, но 264 000 фунтов (примерно половина годового дохода английской короны) были официально переданы в лондонский Тауэр, 14 000 фунтов поделены между командой и 10 000 оставлены самому Дрейку. Тем не менее пиренейские торговцы один только груз «Нуэстра Синьора де ла Консепсьон» оценивали в 330 000 фунтов, и в опубликованных в 1581 году подсчетах общая стоимость добычи Дрейка указывалась уже как 600 000 фунтов — в два раза больше официального итога.

И без того напряженные отношения между Англией и Испанией усугубила казнь католички Марии Стюарт и все более неприкрытое сочувствие Нидерландской революции со стороны Елизаветы I. В 1585 году Филипп начал строить планы по вторжению в Англию с могучим испанским флотом и войсками, собранными под знаменем герцога Пармского в Испанских Нидерландах. Для этой цели было рекрутировано 28 000 моряков и солдат и снаряжено 130 кораблей, 27 из которых принадлежали короне — 19 галеонов, поделенных между португальскими и кастильскими эскадрами, 4 неаполитанских галеаса и 4 португальские галеры. Остальную часть испанских сил составляли вооруженные торговые и безоружные провиантские суда, реквизированные или зафрахтованные у владельцев. Англия против этой грозной армады[1304] выставила почти 200 кораблей (34 из них — принадлежность короны), 105 вооруженных торговых, провиантских и каботажных судов, совокупная численность экипажа которых составляла почти шестнадцать тысяч человек.

В связи с кончиной маркиза де Санта-Крус, героя битвы при Сан-Мигеле, командование испанской армадой, вышедшей наконец в море в июне 1588 года, принял не особенно воодушевленный этим назначением герцог Медина-Сидония. Смерть Санта-Круса была не единственным пагубным для армады фактором, у нее имелись и другие слабые места — недостаток организации, коррумпированное снабжение и плохо продуманная авторитарным Филиппом II, не имевшим опыта ведения морской войны, стратегия. 22 июля флот вышел из Ла-Коруньи и неделю спустя достиг Плимута. Испанцы понимали, что единственная надежда одержать победу над англичанами — абордаж, к которому, впрочем, вряд ли удастся прибегнуть.

Если Господь не явит чудо, англичане со своими более быстрыми и маневренными кораблями и более дальнобойным оружием, понимая свое преимущество не хуже нас, не сблизятся ни за что — будут с недосягаемого расстояния разносить нас в щепу из своих кулеврин. Мы выступаем против Англии, уповая целиком и полностью на чудо.[1305]

Чуда не предвиделось, однако английские орудия оказались вовсе не такими грозными, как надеялись сами англичане и как боялись испанцы. После восьми дней мелких стычек с англичанами в проливе Ла-Манш испанцы встали на якорь у Кале в ожидании транспортных барж герцога Пармского, которые пока не были готовы. Согнанные с якоря английскими брандерами,[1306] испанцы потеряли четыре корабля в Гравелинском сражении; в общей сложности за одиннадцать дней они лишись всего восьми судов. Ветер и отливы, относившие флот к северу, не оставляли испанскому командованию выбора — к 9 августа было принято решение двигаться обратно в обход Шотландии и Ирландии. Кто бы мог предположить тогда, что домой, в испанские порты, вернутся лишь шестьдесят семь потрепанных бурями кораблей, а остальные полсотни лягут на дно или будут выброшены на скалистые британские берега.

История Непобедимой армады не знает недостатка ни в толкованиях, ни в толкователях. Часть англичан жалела, что не удалось добиться большего, однако гибель Армады продемонстрировала уязвимость католической Испании, воодушевив тем самым голландских и английских протестантов, как победа над османами при Лепанто воодушевила христианскую Европу в целом. И точно так же, как после Лепанто, удержать и развить успех победители не сумели. На следующий год Дрейк повел так называемую анти-Армаду уничтожать остатки испанского флота, утверждать на португальском троне дона Антонио и завоевывать Азоры. Плохо спланированный поход провалился, из десяти тысяч поднявшихся на борт вернулись годными для службы лишь две тысячи. «Непоправимая осечка, предопределившая безрезультатное завершение войны»[1307] через шестнадцать лет, не только не уничтожила Непобедимую армаду, но и косвенно способствовала появлению у Испании постоянного флота в Атлантике — Флота открытого моря.