— Как он выглядел? — спросила Лунд.

Она пожала плечами:

— Обыкновенно. У нас была фотография, где он снят с отцом. Но мама ее выбросила. Он должен был стать управляющим, но я не знаю… что-то случилось.

— Что?

— Говорю же — не знаю. Он просто однажды не пришел.

Лунд вглядывалась в ее лицо.

— Вы по нему скучали?

Почти сорок лет, одета как подросток, длинные волосы уже наполовину седые. Жизнь, прожитая впустую.

— Если бы это была я, — сказала Лунд, — я бы ни за что не позволила, чтобы его фотографию выкинули. Я бы нашла ее в мусоре и спрятала так, чтобы моя мать не узнала. Ведь для этого фотографии и делают — чтобы помнить.

Лунд подошла еще ближе. От женщины пахло так же, как в гараже и в жилище: сыростью, пылью и паутиной.

— Нам нужна эта фотография…

Длинные худые руки в истрепанном кардигане вцепились в куртку Лунд.

— Только никому не говорите…

Она оглянулась на окно кухни. Там никого не было видно. Потом она ушла в глубину гаража, осторожно сдвинула старые доски, сложенные на полу, извлекла из-под них нечто плоское — конверт, пакет? Стала искать в нем что-то.

В гараж вернулся Майер. Он зашагал в сторону женщины, но Лунд вскинула руку, чтобы остановить его. Большим пальцем она ткнула в сторону выхода.

Женщина нашла фотографию быстро, и Лунд почти не сомневалась, что она достает ее ежедневно. Снимок был в прекрасном состоянии, не запачкан, не запылен.

— Это мой отец. А это тот, о ком я говорила.

Лунд изучала лица.

— Прошло двадцать лет, — сказала женщина. — Почему вы его ищете? Что он сделал?

Лунд не ответила.

— Ничего плохого он не сделал, — убежденно произнесла женщина с седеющими хвостиками. — Он был не такой.

Пернилле сидела на кухне и, смахивая слезы, смотрела запись на видеокамере Амира. Тайс стоял рядом, держал ее ладонь в своей.

— Неужели это Амир? — спросила она, когда Нанна послала им последний воздушный поцелуй.

— Нет. Полиция говорит, что он ждал ее в аэропорту в Мальмё.

Она вытерла мокрые щеки рукавом рубашки.

— Почему она не сказала нам? Почему скрывала?

Он все смотрел на застывший на дисплее последний кадр: улыбающиеся и счастливые Амир и Нанна. Говорить он не мог.

— К нам сегодня опять заявилась эта Лунд, перерыла все ее вещи. — Она покачала головой, чувствуя себя подавленной и растерянной, как раньше. — Тут что-то не так, Тайс.

Его пальцы отпустили ее ладонь.

— Не начинай все заново. Нам же сказали, что дело закрыто.

— Тогда зачем приходила Лунд? Они не нашли его, — прошептала она. — Ты сам это знаешь. Они его так и не нашли.

Стук в дверь. Пришел Леон Фреверт в красном комбинезоне и черной шапке.

— Что надо? — спросил Бирк-Ларсен.

— Извините, но… Вагн просит вас спуститься.

— Не сейчас.

Высокий худой человек казался испуганным, но не уходил.

— Мне кажется, вам лучше пойти, Тайс. Пожалуйста.

Бирк-Ларсен крякнул, но кивнул:

— Ладно.

Внизу собрались все его работники — постоянные, временные, некоторых он едва смог признать. Все, как один, в красной форме, они заполнили всю контору и стояли там в ожидании босса, переговаривались между собой, и ни один не улыбнулся, не глянул в его сторону, пока он шел к ним через весь гараж.

Вагн Скербек стоял к ним лицом. Руки сложены на груди, что-то говорит, кивает. Как всегда — заводила.

У них бывали конфликты. Порой работники уходили от него и не всегда возвращались обратно. Таков бизнес, думал Бирк-Ларсен. Его бизнес. И поэтому он решительно вошел в контору и спросил:

— Что тут, черт побери, происходит? Или работайте, или идите домой, нечего тут болтаться.

Скербек повернулся к нему, сразу замялся, потупил взгляд:

— Тайс…

— Давай отложим, я занят.

— Нет, Тайс. У нас проблема.

При этих словах Скербек как будто набрался смелости и посмотрел Бирк-Ларсену в глаза с серьезным, отстраненным видом.

— Ну, в чем дело?

— Этот ваш дом в Хумлебю… Ты пойми нас правильно. Мы очень рады, что все складывается. Это правда, но… — Он нахмурился. — Страдает фирма. Мы приходим сюда, чтобы выполнять заказы клиентов, а вместо этого возим в Хумлебю кирпичи, трубы, доски… Так не может больше продолжаться…

Бирк-Ларсен прикрыл глаза, пытаясь подобрать слова.

— Ты и сам понимаешь, Тайс, что такими темпами к Рождеству ремонт ты не закончишь. Поэтому мы решили. Прости, но это окончательно… — Он кивнул маленькой головой в черной шапке. — Мы сами его отремонтируем для тебя.

И тут же последовал взрыв радостного гогота, кто-то хлопнул его по спине. Бирк-Ларсен смотрел в их довольные сюрпризом лица.

— Мы думаем, что если два-три человека будут работать там по вечерам и еще пара по выходным, то закончим в несколько недель.

— Ах вы, мерзавцы, — бормотал Бирк-Ларсен, тряся головой и утирая выступившие слезы.

— Сначала подвал. Потом кухню и ванную. — Вагн вытащил из кармана список материалов. — У Руди двоюродный брат сантехник, он достанет нам водопроводное оборудование по оптовой цене. К тому же он скоро переезжает, так что сочтемся. За остальное тебе придется выставить нам пиво. — Он ткнул Бирк-Ларсена локтем в бок. — Тебе пора начинать откладывать, Тайс. Эти ребята не пьют пиво, а хлещут. И…

Скербек внезапно умолк. Все обернулись, следуя за его взглядом. В гараж вошли Лунд и Майер и стали делать то, что всегда делали: осматриваться.

Бирк-Ларсен выругался и вышел из конторы им навстречу.

— У нас появилась новая информация, — сказал Майер. — Она многое меняет.

— Но ведь только вчера вы говорили, что все закончено.

— Знаю. Я ошибался. Нам пришлось продолжить расследование.

— Уходите.

— Простите, но это невозможно.

— Если хотите опять допрашивать меня, то обращайтесь к моему адвокату.

— Нам нужно поговорить не с вами, — сказала Лунд, — а с одним из ваших сотрудников. С Вагном Скербеком.

— Да сколько можно! — воскликнул Бирк-Ларсен.

Лунд молча обошла его и направилась в застекленную контору, заметив, как один худощавый человек быстро отступил в тень и опустил козырек бейсболки. Вспомнила слова дочери Эдель Лонструп о том, что все грузчики — цыгане.

Это был не Вагн Скербек. Тот стоял на месте и злобно смотрел на полицейских.