Тем не менее альбом McCartney II вызывал некоторые сомнения по поводу того, насколько серьезно он отнесся к японской истории и искренне ли было его раскаяние. Фотография для обложки, сделанная Линдой, давала его крупным планом в белой футболке, как на карточке арестанта, только с наигранно испуганным выражением лица. А один из треков, синтезаторный инструментал, был озаглавлен «Frozen Jap» («Замерзший япошка»). Хотя слово «Jap» в ту пору мало кому на Западе резало слух, название выглядело как аналог не столько его фирменного отогнутого большого пальца, сколько среднего.

На самом деле трек был записан летом 1979 года, задолго до японского кошмара: Пол имел в виду передать своей музыкой классический образ заснеженной Фудзиямы, а «Frozen Jap» просто было грубым черновым названием, вместо которого так ничего и не придумали. На экспортных экземплярах, продававшихся на Дальнем Востоке, оно было заменено на «Frozen Japanese» («Замерзший японец»). Однако, как Пол сам потом признавался, в Японии его все равно восприняли как «невероятное оскорбление». Причем фанаты — более чем горячо реагировавшие на его злоключения — наверняка в первую очередь.

В любом случае тревожиться было не о чем — теперь он снова сидел дома в Писмарше с Линдой и детьми, среди рощ и водопадов, наслаждаясь тихим ржанием лошадей, доносящимся из их подогреваемого паддока. После всего пережитого разве мог 1980 год огорошить его еще какими-нибудь неприятностями?

Борьба Джона за право оставаться в Америке завершилась в 1975 году, когда Апелляционный суд США постановил, что его единственная судимость семилетней давности по делу о хранении наркотиков в Лондоне была неправомерной и, соответственно, что он не представляет опасности для моральных устоев нации. После этого ФБР отменила слежку, иммиграционная служба прекратила свои домогательства, а через год он получил грин-карту, которая давала ему право на постоянное проживание в стране.

В день тридцатипятилетия Джона, 9 октября 1975 года, Йоко родила ему сына, которого назвали Шон Таро. Поскольку контракт Джона с EMI / Capitol истек, он решил оставить музыку и посвятить себя воспитанию Шона, в то время как Йоко взяла на себя ведение финансовых дел. Бывший громогласный радикал, наркоман, пьяница и возмутитель спокойствия переквалифицировался в мужа-домоседа. Обосновавшись в квартире на седьмом этаже «Дакота-билдинг», завязав с наркотиками, алкоголем и сигаретами, он постепенно учился менять подгузники, готовить и даже печь хлеб.

Вопреки распространенному позже мнению, он не стал затворником. Его часто можно было встретить в Центральном парке или где-нибудь в районе более-менее безопасного Верхнего Вест-Сайда. Ему продолжали приходить в голову идеи песен, демо-версии которых он записывал на своем безнадежно устаревшем домашнем оборудовании. Сколь бы беспечным и несобранным человеком он всегда ни казался, Джон не уступал Полу в тщательности, с которой он сберегал реликвии своего прошлого. В угловой комнате его апартаментов стояли ряды круговых вешалок, хранившие все предметы одежды, которые он когда-либо носил на сцене и вне ее, начиная еще со школьного блейзера из «Куорри-Бэнк», — все вместе это напоминало какую-то помесь бутика и музея.

В 1977 году, дожив всего до сорока двух лет, умер Элвис Пресли, и это событие лишь утвердило Джона в его намерениях. «Король» к тому времени превратился в жалкого персонажа, распухшего от лекарств и фастфуда, прикованного к концертному конвейеру пошлых лас-вегасских кабаре. Джон всегда боялся оказаться в таком же положении и теперь был уверен, что, соскочив с карусели рок-н-ролльного шоу-бизнеса, спас себе жизнь.

Пока Джордж и Ринго занимались своими увядающими сольными карьерами, а Пол вместе с Wings парил на недосягаемой высоте, контакты Джона с бывшими битлами — «родственниками», как их саркастически называла Йоко, — становились все реже и реже. Больше всех о поддержании отношений заботился Пол: будучи проездом в Нью-Йорке, он всегда звонил, а иногда просто без предупреждения приезжал в «Дакоту» вместе с Линдой.

В ту пору Джон часто пребывал в капризном настроении из-за своей родительской нагрузки — которой совершенно не знал в первые годы Джулиана. (Пол, со своей стороны, никогда не ощущал ее как какое-то бремя, хотя в его случае нагрузка была тройной.) «Слушай, а ты не мог сначала позвонить? — буркнул однажды Джон своему незваному гостю. — У меня был тяжелый день с ребёнком. Я с ног валюсь, а тут ты приперся, да еще, блин, с гитарой».

В другие разы им вполне удавалось пообщаться к взаимному удовольствию: даже утратив внутреннюю связь, когда-то питавшую их музыку, при встрече они по-прежнему были способны производить волшебный эффект. В один из вечеров вместе с Йоко и Линдой они отправились в «Элейнз» — ресторан на Восточной 88-й улице, облюбованный литературными знаменитостями вроде Вуди Аллена, Тома Вулфа и Нормана Мейлера. Элейн Кауфман, обычно грозная хозяйка заведения, была настолько очарована ими, что, когда они не нашли в меню ничего для себя интересного, разрешила послать за пиццей.

Время от времени очередной американский промоутер публично предлагал Beatles все больше и больше миллионов долларов за воссоединение на сцене ради единственного концерта. В 1976 году Лорн Майклс, продюсер комедийного телешоу Saturday Night Live, появился на экране с шутливым предложением отдать три тысячи долларов за три песни, исполненные вживую в его программе. Все четверо экс-битлов находились в этот момент в стране, а Джон с Полом даже смотрели шоу вместе в «Дакоте». Они уже было собрались вызвать такси, чтобы поехать в студию SNL и забрать гонорар, но потом решили, что слишком устали.

При всем этом, сколь бы Джон ни считал себя наконец повзрослевшим, его юношеское соперничество с Полом не утратило прежней остроты. Его, например, уязвляло, что, когда бы он ни заходил выпить чаю в «Пальмовый дворик» отеля «Плаза», струнный квартет неизменно начинал играть «Yesterday», к написанию которой, несмотря на официальное авторство «Леннон — Маккартни», он не имел никакого отношения.

Он слушал каждый новый альбом или сингл Wings — сперва чтобы проверить их на очередные скрытые выпады в адрес Йоко или его самого, но потом часто с одобрением и даже восхищением — и наблюдал за их регулярными победами в американских чартах с нескрываемой завистью. Зависть достигла пика в 1978 году, когда Пол подписал контракт на 22,5 миллиона долларов с CBS Records. «Мне никто никогда не даст таких денег, — сетовал Джон в разговоре с Йоко. — У нас же нет за спиной своего папаши Истмана».

Йоко, которая происходила из влиятельнейшей финансовой династии (ее прадедушка был персональным банкиром японского императора), взялась заработать столько же за два следующих года и справилась с задачей, умело инвестировав средства в недвижимость и в молочный скот ценной голштинской породы.

По иронии судьбы идея, пришедшая Полу в голову в 1967 году, через какое-то время стала приносить куда более серьезные суммы в коллективную казну Beatles, хотя, к сожалению, Джон об этом уже не узнал. Как раз в тот момент персональные компьютеры начали обращать на себя внимание широкой публики, и в 1978 году стало известно, что в Калифорнии некий юный кудесник от электроники по имени Стив Джобс дал своей новой компьютерной компании название Apple. Будучи преданным фанатом Beatles, Джобс позже признавался, что позаимствовал его у компании, которую они создали в шестидесятых и которую Пол назвал в честь своей любимой картины Магритта.