– У мисс Луны она такая же. Еще раз вот здесь, дорогая. Да, да.

Генерал перевернулся и стал наблюдать за пальчиковым балетом у себя на животе.

– А спонтанность оставлена для ваших чмокеров?

Змейка облизала губы и наклонилась пониже.

– Подожди, дуреха, – остановила ее мисс Луна. – Извините ее, пожалуйста, Генерал. Языком она еще не владеет.

– Никто не обижал, никто не обижен, – ответил Мальчик-с-Пальчик.

– Мы живем в лучах рампы, – тяжело дыша, проговорил Барнум. – Мы сами создаем свои отражения. Мы разрываемся на части и должны с полуслова понимать публику. Наше проклятие в том, что нам нельзя рисковать. Увы, Нальчик, мы обязаны предугадывать, манипулировать и контролировать все, что только возможно. Наша востребованность – галлюцинация.

– А не иллюзия?

– Укажите мне разницу, это родные сестры. Есть мы и есть они. Мы должны заставить их верить нашим словам Они и сами хотят верить. И даже если мы позволяем чмокерам на миг разглядеть за обманом правду, то лишь для того, чтобы они стали еще доверчивее. Когда чмокер знает, что он чмокер, и видит позади себя длинную очередь из дожидающихся того же, он ухмыляется собственному превосходству. Член клуба, а не просто так. Теперь нашего чмокера можно брать за яйца и захлопывать очередную ловушку.

– Очевидно, Барнума беспокоит, что его главная опора, Генерал-с-Пальчик, – в точности то, чем он кажется. Я ваше единственное честное творение, Ф. Т.

– «Самый маленький человек в мире»? «Генерал»? «Чудо»? Вы не против небольшого преувеличения? В других обстоятельствах сомневаюсь, чтобы ваша роскошная свадьба с мисс Мерси Бампус согнала бы наше общество в гурты и вызвала бы столько волнений. Тот же самый репортер «Горна» расписал бы свое возмущение тем, что карлик, коему цена десять центов за дюжину, оскорбляет священную землю. Вы иллюзорны настолько же, насколько реальны, Пальчик.

– Сомневаюсь, что меня можно обменять на десять центов или даже на доллар.

– Фигура речи. Поймите меня правильно, Генерал. Вы знаете, как я ценю вас и ваш талант. Но и меня, и вас выкинут в мусорную корзину, если мы забудем, кто мы и что дает нам возможность проводить полдня в этих милых развлечениях с любезной мисс Луной и прелестной мисс Змейкой. Наша миссия – изумлять и поражать, вынуждать зрителей платить слишком много за слишком мало и забывать, как они собирались повесить нас на ближайшем фонаре. Предоставьте Барнуму организовывать ваши случайные встречи с прессой. Мы ведь понимаем друг друга?

– Понимаем. Там, в «Горне», есть еще очерк о проповеди преподобного мистера Генри Турка где-то на западе. Он говорит, что исполины из Бытия сделаны в Америке, Христос у него тоже янки-дудл.[15]Газета пишет, что теория Турка набирает популярность. Это навело меня на мысль, по-моему отличную. Поставить музыкальную буффонаду с плавной подводкой к грандиозной, как все будут думать, кульминации. В этой точке все рассчитывают найти мифического колосса во всем его великолепии. Но вместо исполинов Бытия они увидят в том саду меня с Мерси – Адама и Еву в окружении отары блеющих овечек. Как вам это нравится?

– Честно? Хуже самоубийства. Никогда не смейтесь над веснушками и религиозными чувствами. Вас съедят живьем. Благодарите Провидение, что у вас есть такой наставник, как я. В противном случае, Пальчик, вас возили бы в клетке. Правило большого пальца: береженого Бог бережет. Корову, которая откладывает яйца, не меняй на курицу, которая дает молоко. Сэкономишь в размере, потеряешь в престиже.

– Да вы прямо кладезь мудрости, Ф. Т.

– Довольно риторики. А теперь, мисс Луна, мисс Змейка, спуститесь-ка из своего звездного дома. Излейте благодать на этого честного слугу публики и его урезанного компаньона.

– Мисс Луна, разъясните, пожалуйста, вашей помощнице сие пожелание, – попросил Генерал-с-Пальчик, – а то вдруг столь поэтичный намек моего друга был ею упущен.

– Змейка, – сказала мисс Луна, – ищи его наперсток.

Укорочен. Укрощен. Унижен. Оскорблен. Переориентирован. Попран. Повержен. Противен. Боднули. Бросили. Тянут. Толкают. Когда я поверил, что все кончилось, казнь продолжается. Поднимают и швыряют в поток сотрясений. Влажный храп не дает спать. Треск. Дергания. Препирательства шумов. Мой оптимизм вот-вот лопнет. Как же трудно удержать радость.

Чурба Ньюэлл почти слышал слова своей матери:

– Не глухой, уши висят, а не слышит – кто это?

Он тогда чесал в затылке, силясь вспомнить ответ, ибо эту загадку она загадывала ему тысячу раз. Потом до него доходило, и он кричал:

– Мама, это кукуруза!

Теперь Чурба сомневался, что ответ был правильным. Кукуруза, казалось, слушала его проклятия зелеными поникшими ушами и лишь печально вздыхала в ответ.

Чурба уже не один час поднимал стебли: тугой ночной ветер свалил половину урожая. Почва, которой владел Ньюэлл, мало чем могла помочь в борьбе за свое богатство. Стоило в соседнем округе пукнуть птичке, стебли ложились плашмя.

Чурба вынул из заднего кармана письмо кузена Джорджа и перечитал его вновь. Несмотря на четкий почерк с завитушками, письму было далеко до ясности. Внятно звучало лишь одно: в землю Чурбы нужно что-то закопать и оставить там зреть. Место погребения должно подходить также и для колодца. Из этого колодца потом хлынет золото.

Что закопать и зачем – об этом Джордж не говорил, ограничившись смутными и малоосмысленными намеками. Чурба заключил, что Джордж Халл затеял некое надувательство, для которого ему зачем-то понадобился кузен. В письме говорилось, что все станет ясным и прозрачным, когда Джордж заявится в гости, а это будет еще до снега.

Если все получится, их ждет невероятная удача – так было написано. Может, Джордж в своих путешествиях наткнулся на новый табачный лист и хочет заменить им всю Чурбину кукурузу. Нет, тон письма намекал на что-то посерьезнее. Чурба надеялся, что Джордж в своих планах все же не дойдет до смертоубийств. От мысли, что какое-то новое зло, неизвестный труп вновь примется разъедать его скупую почву, Чурбу охватывал столбняк.

Халлы – крепкие орешки, а Джордж крепче всех. Они знали дорогу к доллару. Чурбе не хотелось ради наживы идти на виселицу. И все же Джордж был прав, когда писал, что «риск удваивает награду». Если план окажется какой-нибудь гадостью, можно всегда повернуть обратно.

Джордж, похоже, действовал в одиночку, без отца и Бена. Он писал: «Чурба, все это строго между нами». Однако Халлы могли сговориться. И просто ли совпадение, что в день, когда пришло письмо от Джорджа, Чурба получил еще одно, от Саймона Халла; там говорилось о расширении дела и не отвергались надежды Чурбы стать в будущем частью фирмы.