сделал со мной на том матче. Я знаю, как он не любит принимать поражение. Но, – увы, – Дэниас Флипп, сегодня ты проиграешь и почувствуешь, каково было мне, когда ты впечатал мое тело в борт. С каждым днем ненависть к этому человеку становилась все сильнее и сильнее.

Я подъехал на заброшенную трассу незадолго до назначенного времени. До заезда оставалось примерно три минуты. Я не хотел появляться здесь раньше, не хотел видеть ненавистную мне ухмылку Дэниаса, который, как мне кажется, на сто процентов уверен в своей победе. Я намерен огорчить его. Единственное, чего я больше всего сейчас хотел, – почувствовать скорость. Ощутить ее каждой своей клеточкой, каждым волосом на голове, когда мою прическу будет трепать встречный ветер. Мне нужно было выплеснуть абсолютно все из своей головы, всю агрессию, которая накапливалась во мне с той минуты, как Дэниас открыл свой рот после гонки с байкером Раф. Когда Менсиа была у меня дома, эта злоба забылась. Я мог думать только о том, какой забавной она становилась, когда стеснялась. Сейчас же, когда я готов дать волю всему, что накопилось во мне, нельзя отвлекаться.

– А я уже думал, что ты не приедешь. – Дэниас подошел ко мне вальяжной походкой, противно чавкая жвачкой.

Я поднял на него холодный взгляд. Боже, как же меня бесит его самоуверенный вид, за которым он прячет свою трусость. Дэниас думает, что он такой крутой, но на самом деле крутые только бабки, и то не его, а его старика.

– Отвали, Дэниас. Прибереги силы для гонки, – как можно спокойнее ответил я. Сейчас совершенно не хотелось вступать с ним в какие-то перепалки. В одну мы уже вступили три года назад, а вторая началась вчера и закончится сегодня его проигрышем.

– У меня их хватит и на то, чтобы трахнуть сегодня какую-нибудь малышку, которую я подцеплю в баре, празднуя свою победу. И снова над тобой. – Он прошел мимо и специально выплюнул жвачку мне под ноги.

Кулаки непроизвольно сжались, а внутри закипала еще большая ярость. Я постарался успокоиться и не показывать, насколько сильно меня зацепили его слова. Дэниас будет доволен, если сможет меня спровоцировать. Все мое тело было напряжено от гнева, который с каждой секундой становился все сильнее и сильнее. Только ночной ветер старался противостоять ему. Вдруг на мое плечо опустилась чья-то рука, и я раздраженно сбросил ее.

– Не надо ме… – Резко обернувшись, я увидел испуганную Менсию, которая отдернула руку из-за моего грубого движения.

– Извини, не хотела тебя злить, – виновато произнесла она.

– Не извиняйся за то, в чем не виновата. – Я постарался смягчить голос, чтобы Менсиа не думала, что это она – причина моего гнева. Но у меня не вышло.

– Я просто хотела пожелать удачи и сказать, что примерно через километр от старта по правой стороне находится огромная яма, которую можно объехать только друг за другом. – Она обвела меня взглядом, и ее губы сжались в тонкую линию. – Удачи. – Менсиа развернулась и направилась к остальным.

– Спасибо. – Она обернулась на мой хриплый голос и слабо кивнула.

Уильям позвал нас к линии старта. Наша задача состояла в том, чтобы доехать до ограждения, развернуться и приехать обратно. Ничего сложного, но если бы Менсиа не сказала мне про яму, я бы оказался в невыгодном положении, ведь именно мне досталась правая сторона. Подозреваю, Дэниас абсолютно точно знает про яму и именно поэтому так уверен в своей победе.

Уильям опустил красный флаг, и мы сорвались с места. Я решил сразу обогнать его, чтобы сбить с него спесь. Уверен, Дэниас жутко боится проигрыша. В первые моменты он не уступал мне, но как только мой мотоцикл оказался чуть впереди, я переехал на левую сторону, чтобы даже не думать о яме. Дэниас не стал переезжать на правую сторону и остался у меня на хвосте.

Когда вдалеке я заметил провал в асфальте, напряжение сковало мое тело. Действительно, яма была почти на всю дорогу. Краем глаза я заметил Дэниаса, пытающегося обогнать меня со стороны обочины. Его действия немного ослабили мою хватку, и когда мы уже почти подъехали к провалу, Дэниас вырвался вперед и подрезал меня, задев переднее колесо моего мотоцикла и направив его прямо в яму. Соперник полетел вперед, а я кое-как смог выровнять свой байк и не угодить в выбоину. Когда мне удалось ее проехать, расстояние между мной и Дэниасом было уже приличным. Я как можно сильнее вывернул ручку, ускоряясь до предела и отчаянно желая догнать его.

Все во мне горело: от ярости, от скорости, от холода, от ненависти, от адреналина. Я не собирался уступать и отдавать ему победу. Мотоцикл проносил меня мимо густых деревьев, летел вместе с ветром и темными облаками над моей головой. Я был чертовски зол и напряжен, но в то же время ощущал полную свободу. Я еще больше ускорился и наконец поравнялся с Дэниасом.

– Что, пытаешься быть первым? – прикрикнул он, когда мы приблизились к финишной черте.

– Я им и буду, – твердо ответил я.

– Нет, чувак, ты же всего лишь номер «семнадцать». Вспомни, кто номер «один». – Он нарочно издевался надо мной. Не получив ответа, Дэниас указал большим пальцем на себя. – Я – номер «один», Хорас.

Не слушая его бессмысленную болтовню, я набрал скорость и смог вырваться вперед. Больше он не будет первым. Никогда. Как и я больше не буду номером «семнадцать», больше не смогу сыграть под этим номером и забросить победную шайбу. Я сотру весь его оставшийся авторитет в этой банде своей победой.

Яма осталась позади. Дэниас плелся далеко позади, пытаясь догнать меня, но безуспешно. Хотелось как можно быстрее добраться до финиша и ощутить вкус победы. Я приложил последние силы, и вот она – линия, за которой я стану победителем.

Финиш. Я первый. Я победил! И отомстил Дэниасу Флиппу.

Как только я финишировал, раздались громкие аплодисменты, а улыбка скользнула по моему лицу. Я подставил лицо под прохладный ветер, чувствуя, как внутри все наполняется радостью и гордостью. Легкие буквально горели, я размял затекшие от долгой и напряженной езды пальцы.

Дэниас подъехал, остановился и яростно сбросил свой шлем.

– Ты еще пожалеешь, что сунулся в эту банду. Видимо, мало тебе валяться в больничке год как овощ. Полежишь еще. – Он четко и медленно проговаривал каждое слово, чтобы все поняли серьезность его высказывания.

Дрожь, пробежавшая в тот момент по спине, напомнила мне об огромном шраме. Меня не