Он отправился с обозом не из России, а вглубь страны и затопил его на четырех переправах через Москва-реку близ Боровского кургана. Аккурат напротив усадьбы графа. В сорока километрах от столицы прямо под носом у армии Кутузова. В общем, там, где никто не ожидал. Это был дерзкий план, но он сработал. Во Францию же были направлены пустые бочки под усиленной охраной, которая, естественно, в дороге были перебита партизанами и казаками, а обоз потерялся где-то по дороге между Боровском и Березиной. Сгинул в лесах и оброс многочисленными слухами.

Наполеону так и было доложено, что золотой обоз захватили русские казаки. Но ему тогда уже было не до него. Он махнул на золото рукой, списав как военные потери. В 1815 году Мюрат был расстрелян, и тайна золотого клада вообще осталась, если так можно выразиться без хозяина.

Только через пятнадцать лет, когда страсти вокруг войны поутихли и начали потихоньку восстанавливаться торговые и промышленные взаимоотношения между странами, к графу Воронцову-Дашкову, который в этот момент находился послом в Мюнхене, были направлены эмиссары, которые очень аккуратно и тонко, предложили ему поучаствовать в вывозе золота из России за приличный процент.

В двух словах, задачей граф было убедить русского императором в том, что для очистки русла Москва-реки и для создания условий к судоходству на сильно обмелевшей реке близ Боровского кургана, надо пригласить частную кампанию, ни в коем случае не французскую, а немецкую или баварскую. И все. Дальше уже будет дело техники…

Вот сейчас как раз и должна была состояться та самая историческая встреча. И граф нервничал. План, который он в свое время в Мюнхене посчитал вполне выполнимым и неопасным, сейчас таким уже не казался.

Шуточное ли дело, ему надо было обмануть, себе-то он мог в это признаться, именно обмануть, самого императора Николая 1.

* * *

И чем меньше времени оставалось до начала бала, тем больше сомнений проявлял граф. Иван решил вмешаться. Ему уже порядком надоело сидеть в голове графа и молчать. Он даже начал чувствовать что теряет себя и растворяется внутри графской сущности. Этого допустить было нельзя.

— Спокойно, граф, — сказал он, когда тот оказался на несколько мгновений в одиночестве. — История твоя, конечно, мутная, но уверю тебя, обмануть императора это не смертельный грех. В будущем, откуда я прибыл, тебя бы почли за героя. И может быть, даже наградили. В общем, отнесись к своей миссии проще.

— Твоих советом мне еще не хватало, — сказал вслух граф и увидел, что на него обернулся Риччи.

— Вы что-то сказали, граф? — спросил тот.

— Нет, ничего занимайтесь своими делами.

Риччи был мажордомом, и в его обязанности входило, встречать больших гостей. Соответственно он должен быть одетым по последней моде. Риччи крутился у зеркала в холле дворца, поправляя накрахмаленные манжеты и брошку на пышном галстуке. Он поклонился.

— Как скажете, граф.

Граф Воронцов-Дашков положил руку на висок. И спросил уже шепотом.

— Вы поняли, что я задумал?

— В общих чертах, конечно. Но я восхищен. Надеюсь, вы за сделку попросили приличную сумму.

Цифра, которая пробежала, в голове графа и не была озвучена, восхитила Ивана. «Прикольно, — подумал он. — И никакого риска. Это тебе не мечом махать».

— А нафига тебе столько?

Как то незаметно для себя он сам перешел на «ты» в разговоре с графом. Действительно, чего церемониться, когда знаешь о собеседнике практически все.

— Не твое дело.

— Ну, ну. А я, между прочим, мог бы тебе помочь.

— Как?

Иван, находясь в черепной коробке стал замечать одну странную вещь. Когда глаза графа встречались с глазами другого человека, ему становились доступны мысли и этого человека. Не все конечно, а короткие обрывки фраз и те, которые были направлены на графа.

— Вот подзовите к себе мажордома, и посмотрите ему в глаза.

Граф выполнил эту просьбу, но Риччи, не выдержав взгляда, отвернулся.

Иван снова настойчиво попросил Воронцова, чтобы мажордом не отворачивался.

Буквально через мгновенье несвязный поток речи обрушился на Сазикова. Впрочем…

Мысли мажордома не отличались оригинальностью. В один из своих манжет он спрятал серебряную ложку из сервиза приготовленного для императрицы. И очень боялся, что она не вовремя выпадет.

Иван засмеялся. Граф повторил его смех. Он понял, что хотел ему передать Иван. И это ему понравилось. Но для проверки нужно было все же дернуть за манжет мажордома. Граф ухватился за плечо Риччи, и серебряная ложечка со звоном упала на пол.

Риччи побледнел, но потом собрался и пролепетал, что это случайно, и вообще это кто-то ему подложил.

Но граф уже не слушал его. Он развернулся и удалился в свои покои, по дороге, приказав дворецкому не беспокоить его и позвать только когда приедут высочайшие особы.

— Итак, ты утверждаешь, что сможешь прочесть мысли императора, — со стороны казалось, что граф разговаривал сам с собой. Он расхаживал по своей огромной библиотеке, стараясь найти книгу, в которой бы можно было прочитать объяснение тому, что с ним происходит.

Иван ему не мешал. Ему тоже было интересно посмотреть. А вдруг есть такая книга, и поддерживал беседу.

— Нет, со сто процентной уверенностью, я такого утверждать не могу, — параллельно Иван, поигрывая нейронными нитями, как струнами арфы, пробовал осознать, что он еще может, — я вообще-то только предполагаю, что раз глаза зеркало души, а я как раз и являюсь тем, что принято считать душой, то заглянув через глаза в другого человека, я могу понять о чем он думает. В случае с Риччи открылся канал, по которому как по радио до меня доходили его слова.

— Что такое радио?

— Вряд ли я смогу объяснить, что это тебе сейчас. Это словечко из будущего.

Он чувствовал, что при определенных усилиях может одновременно находится во всех частях тела графа и вызывать у него, желание почесаться. Это его забавляло, и в тоже время мешало сосредоточиться.

— Но гарантировать, что смогу прочитать мысли любого человека сейчас не могу. Риччи это не показатель. У него и так было на лбу написано, что он приворовывает. Это Россия. Здесь все так делают. Даже Вы, граф. Нужна какая-то другая более сложная проверка.

— Какая?

— Например, женщина. — Вдруг выскочила идея у Ивана. — Не зря же говорят, что понять женскую логику невозможно.

— Узнать, что думает женщина, — воскликнул граф, — гениально. Но тут я с Вами согласен, это не возможно.

Однако, проверить свою идеи они не успели. Дворецкий доложил, что карета императора подъехала к дворцу и венценосная чета вот-вот войдут в залу.