— Орсон, даже не знаю, как тебя благодарить, — побледнев, проговорил Гален.

— Не могли же мы допустить, чтобы ты гнил в тюрьме на какой-то захолустной планете, — слегка улыбнулся Кренник. — Я вполне мог представить, что тебе довелось пережить и через что пройти, так что я решил позаботиться о тебе. Надеюсь, ты на меня не в обиде.

— Но столько ресурсов всего лишь ради нашего освобождения? — покачал головой Гален. — Как-то это странно.

— Не вижу ничего странного. К тому же операция была санкционирована на самом высшем уровне.

Гален недоверчиво моргнул:

— Удивительно, что кому-то наверху вообще обо мне известно.

— Как только я подробно объяснил, кто ты такой и что произошло, мне поручили предпринять любые необходимые шаги для того, чтобы доставить тебя домой.

Гален озадаченно посмотрел на него:

— Но ты ведь все еще служишь в Инженерном корпусе?

— Конечно. Только роль моя стала существенно шире, поскольку теперь нужно больше космических станций, вооружений, кораблей флота.

— Обстрел Крепости был частью договора? — резко спросила Лира.

Кренник помедлил, пристально глядя на нее.

— Скажем так: Верховного канцлера крайне обеспокоил переход Валлта на сторону сепаратистов.

Она продолжала смотреть ему в глаза, пока он не отвел взгляд.

— Мы изо всех сил старались ни во что не ввязываться, — шумно выдохнул Гален. — И вот результат.

— Ты тут ни при чем, Гален.

— Вполне мог бы и быть.

Кренник заметно прищурился.

— Если решил заняться самобичеванием — помешать тебе никак не могу. Но чем быстрее ты поймешь, что вернулся в реальный мир, тем лучше.

— В каком смысле? — вновь столь же резко спросила Лира.

Кренник искоса взглянул на нее:

— В том, что эта война закончится лишь тогда, когда мы ее выиграем — любым возможным путем.

— А что будет с проигравшими? — поинтересовался Гален.

— В какой-то мере они смогут решать сами, — вздохнув, ответил Кренник.

Все трое замолчали. Наконец Гален спросил:

— Мы летим на Корусант?

Кренник поднялся с кресла и медленно кивнул:

— В конечном счете — да. Но сперва вам следует увидеть кое-что еще.

Хас вывел «Добрый вестник» из гиперпространства на безопасном расстоянии от Грейнджа и отстегнул ремни.

— Ты управишься? — спросил он Матиза, занимавшего кресло второго пилота.

— Уж поверь мне, Обитт, — управлюсь.

Кренник упоминал, что Грейндж — родная планета ученого, и Хасу было любопытно узнать реакцию доктора Эрсо на то, что тому предстояло увидеть. Когда Хас вошел в главную рубку грузовика, Кренник, Эрсо и его жена с ребенком на руках стояли у иллюминатора по правому борту, глядя широко раскрытыми глазами на бушующую со всех сторон планеты битву. Над поверхностью Грейнджа цвета пустыни, зелени и морской пены сражались военные корабли Республики и сепаратистов. В космосе и вдоль освещенного звездами края аграрной планеты то и дело вспыхивали взрывы.

Хас заметил, что худая правая рука ученого дрожит, будто тот пытается что-то писать в воздухе. После нескольких стандартных месяцев заключения здоровье его явно пошатнулось, и вид раздираемого на части Грейнджа вряд ли мог способствовать его улучшению.

Хас не сомневался, что Кренник именно этого и хотел.

— Твоя родная планета уже два стандартных месяца в осаде, — объяснял коммандер. — Увы, мы не можем рисковать подойти ближе, не ввязавшись в бой сами. Республика выделила те силы, которые могла себе позволить, но сепаратисты нас существенно превосходят. Сейчас мы терпим поражение.

— Почему Грейндж? — спросил Эрсо. — На Грейндже ничего нет.

Хас слышал подобный вопрос бессчетное множество раз. Ответ всегда был одним и тем же.

— На Грейндже есть ресурсы, — сказал Кренник. — Он удачно расположен для прыжков в отдаленные сектора. Война стала для графа Дуку игрой чисел. Чем больше планет он включит в состав Конфедерации, тем больше он ослабит Республику. Ни одна планета не может чувствовать себя в безопасности — даже твоя.

— И везде все так же плохо? — страдальчески проговорил Эрсо.

— Еще хуже, — ответил Кренник.

Жена Эрсо, Лира, яростно уставилась на него:

— Похоже, вы без особых проблем поспособствовали тому же на Валлте.

Кренник втянул голову в плечи, но промолчал.

Хас улыбнулся про себя, восхищаясь храбростью Лиры. В физическом поединке между ней и Кренником он бы поставил на Лиру.

— Сепаратисты никогда не получат преимущества, — сказал Эрсо. — Их поражение — наверняка лишь вопрос времени.

— Республика делает все, что может, с тем, что у нее есть, — ответил Кренник, не отводя взгляда от кошмарной картины, — но создатели Великой армии не подготовились к каждой случайности. Зачастую оказывается, что нас превосходят числом или оружием. В данный момент в нашем распоряжении конечное число солдат-клонов против, как порой кажется, бесконечного количества дроидов.

— А джедаи? — спросила Лира.

— Они тоже делают все возможное. Но не забывайте — Дуку один из них, и он умелый противник. Порой возникает ощущение, что он способен читать наши мысли, а не просто перехитрить нас. Но несмотря на это, многие планеты Ядра и Среднего Кольца готовы на все ради сохранения Республики. Несколько кораблестроительных корпораций постоянно обеспечивают Великую армию современным оружием и кораблями. К несчастью, исследования и разработки продвигаются не так быстро, как нам хотелось бы. Чем дольше тянется это бессмысленное уничтожение, тем хуже для всех. Без быстрой победы Галактика может умереть медленной смертью.

— Что будет с Грейнджем? — спросил Эрсо.

Кренник взглянул на него через плечо:

— Я так думаю — Республика отступит, прежде чем мы понесем еще большие потери, и Грейндж перейдет к сепаратистам.

Эрсо направился прочь от иллюминатора.

— Не могу на это смотреть.

Хас заметил, что Лира посмотрела вслед мужу, но не пошла за ним. Похоже, она собиралась что-то сказать, но ребенок на ее руках вдруг зашевелился и захныкал, и Эрсо повернулся к ней.

— Она хочет есть, — сказала Лира. — Заберу ее на корму.

Хас сделал вид, будто чем-то занят у пульта связи, продолжая подслушивать.

— Прости, что пришлось тебе все это показать, Гален, — сказал Кренник, дождавшись, когда Лира отойдет достаточно далеко, — но я решил, что ты должен увидеть все сам. И даже если ты отвернешься — это ничего не изменит. Твоя родная планета в самой гуще сражения, и ее народ гибнет десятками тысяч.