Прошло не меньше десяти минут, прежде чем Марина очнулась и, схватив Гошу за руку, выволокла его из кафе на улицу. Она затолкала Гошу в первое попавшееся такси, и они помчалось прочь от места, где Гоша чуть не открыл пальбу по невинным людям.

— Откуда у тебя оружие, сумасшедший, и зачем оно тебе? — допытывалась Марина, когда привезла его к себе домой и подержала под краном с холодной водой.

— Ерунда, — успокоил ее Гоша, — это не настоящий пистолет, игрушка. Он не способен причинить никакого вреда. Я храню его для разных дружеских розыгрышей. Отличная вышла шутка в ресторане, правда?

В тот вечер Марина заставила себя поверить Гоше. Но его торжествующий взгляд, направленный на распластанных на полу людей, Марина запомнила. Это было одно из самых мучительных ее воспоминаний.

Ей и сейчас было тяжело думать об этом. Захотелось уехать куда-нибудь подальше и спокойно все обдумать. Разобраться с Гошиными записями. И со своими чувствами тоже.

Но уехать нельзя — подписка о невыезде.

Где-то она уже видела этого рыжего гангстера, но вспомнить никак не могла. Расстроившись окончательно, Марина чуть не проехала остановку.

В редакции Марине удалось проскользнуть в свой кабинет незамеченной. Ей очень хотелось выпить крепкого кофе, взбодриться. Но спуститься в бар означало встретиться с измотанным главным редактором, с его усталыми поздравлениями, претензиями и пожеланиями. Обычно после разговора с ним у Марины болели мышцы лица из-за вежливой улыбки, с которой она его выслушивала. Перебивать и живо реагировать не имело смысла. Виталик никогда ничего не слышал, кроме собственных сетований на жизнь.

Среди сотрудников журнала ходили слухи, что у Виталика неизлечимо больная жена, которая не встает с постели. Но в редакции его жена несколько раз появлялась и устраивала в коридоре скандалы.

Она действительно выглядела изможденной, рано постаревшей женщиной с растрепанными волосами и землистого цвета кожей.

— Ненавижу тебя! Я знаю, ты хочешь меня убить! — кричала она и истерически смеялась.

А Виталик вытирал ей слезы, гладил по голове.

— Анечка, я все достану, ты только потерпи немного. Ты сама виновата. Я столько раз просил тебя: «Анечка, не увеличивай дозу». А ты не слушаешь. Ну потерпи, потерпи…

Он усаживал жену в машину и уезжал до конца дня. Всем сотрудникам было очевидно, что женщина не в себе. В такие дни Марина проникалась жалостью к Виталику вместо обычного раздражения.

Но сегодня Марине было не до жалости и не до Виталика. Как только она подумала об этом, дверь ее кабинета открылась и вошел Виталик.

— Марина, может быть, вы сможете мне помочь.

— Попробую, — согласилась Марина. — Что-нибудь со следующим номером?

— Какой номер? — сбился Виталик.

— А вы разве не про журнал?

— Нет. — Виталик энергично замахал руками. — С журналом все в порядке. Я по личному делу.

Марине стало не по себе. Личная жизнь Виталика казалась ей чем-то тоскливым и тягостным.

— Я слушаю вас, — произнесла она настороженно.

— Третий день не могу дозвониться до Игоря Всеволодыча, а он мне очень нужен. Вы давно с ним виделись? Он не собирался куда-нибудь уезжать?

Марина вздрогнула от неожиданности, сердце ее бешено забилось, и комок подступил к горлу.

— Вы ничего не знаете? Игорь умер. Его убили несколько дней назад. В моей квартире, когда меня не было. Потому я и заболела.

Марина никак не ожидала от Виталика реакции, которая последовала за ее печальной новостью.

Главный редактор испустил стон отчаяния, схватился за сердце и рухнул на стул.

— Этого не может быть, — прошептал он помертвевшими губами. — Как же мне жить дальше? Что будет с Аней?

— При чем здесь ваша жена? — изумилась Марина. — Что это вы в обморок падаете, как будто Игорь был вам сыном?

— Ах, Марина, если б вы только знали! Он был для нас пострашнее, чем сыном, — пробормотал Виталик севшим голосом.

Отдышавшись, он встал.

— Вы работайте, Марина. Не обращайте на меня внимания.

Он медленно побрел к двери и осторожно закрыл ее за собой.

Не успела Марина задуматься о странном происшествии, как раздался телефонный звонок.

Нежный девичий голосок защебетал в трубке:

— Говорят из «Золотого пера». Для оформления визы в Италию нам необходим ваш паспорт. Вылет в Венецию двадцать первого августа, через неделю. Если вам удобно, курьер заедет за вашими документами в пятнадцать ноль-ноль. О’кей?

Марина задумалась на секунду. Заграничный паспорт лежал у нее в верхнем ящике стола. Но не на работе, а дома. Она посмотрела на часы.

— Знаете что, запишите мой домашний адрес и присылайте своего курьера завтра утром, но не раньше десяти ноль-ноль. О’кей? — в тон щебетунье ответила Марина.

В трубке хмыкнули.

— О’кей. Записываю. Ему это время покажется не очень удобным.

— Кому? — не поняла Марина.

— Курьеру.

Замечательно, решила Марина. А милиция ничего ей не сделает. Она не убийца, и плевать ей на подписку о невыезде. Она поедет в Венецию, и никто ее не остановит.

Приняв решение, Марина испытала облегчение и улыбнулась самой себе. Теперь она могла погрузиться в текущую работу, доделать все, чтобы спокойно уехать.

Остаток дня пролетел незаметно. Когда за окном начало смеркаться, в дверь кабинета постучались, и вошел Виталик с бутылкой водки и банкой икры из «представительских» запасов.

— Марина, вы не очень спешите? Мне больше не с кем поговорить.

— Ладно, — согласилась Марина. — Только подпишите сначала мое заявление об отпуске за свой счет.

Виталик сел, достал из кармана две рюмки и отвинтил крышку бутылки. Потом расписался на Маринином заявлении. Руки у него дрожали.

— Я хочу, чтобы вы меня поняли правильно, Марина, — начал Виталик, наливая водку. — Вы были очень удачным приобретением для нашего журнала. Мы повысили расценки на публикацию рекламы и даже немного увеличили тираж. Я связываю эти успехи с вашим появлением.

— Спасибо, очень мило, что… — Марина следила за дрожащими руками Виталика.

— Но, — не дал ей закончить Виталик, — если бы Игорь не вынудил меня, я не стал бы и разговаривать с вами, не только принимать на работу.

Марина удивленно вскинула брови. Виталик помолчал, собираясь с силами, и продолжил:

— А шантажировать меня Игорь имел все основания. Моя жена Аня действительно тяжело больна. Но у нее не рак и не расстройство психики. Она наркоманка, и уже давно. Уговорить ее бросить невозможно, а лечить, боюсь, бесполезно. Вот уже два года я сам покупаю для нее наркотики. А последние полгода она медленно умирает у меня на глазах. По-вашему, сколько ей лет, Марина?