— Не знаю, ваша светлость, — ответила Амелия совершенно искренне. Уиндем не сообщил ей о своих планах, прежде чем покинуть после того, как чуть не лишил ее рассудка своими поцелуями.

— Глупая девчонка, — пробормотала герцогиня. — У меня нет времени на подобную чепуху. Неужели никто из вас не сознает своего долга? У меня наследники умирают один за другим, а ты, — для пущей убедительности она ткнула Амелию в плечо, — даже не можешь задрать свои юбки и…

— Ваша светлость! — воскликнула шокированная Амелия.

Леди Августа захлопнула рот, и на мгновение Амелии показалось, что она поняла, что зашла слишком далеко. Но герцогиня только злобно прищурилась и двинулась прочь.

— Амелия? — сказала Элизабет, подойдя к ней.

Амелия моргнула несколько раз подряд.

— Я хочу домой.

Элизабет успокаивающе кивнула.

Вместе они направились к парадной двери. Грейс давала указания лакею, поэтому они вышли наружу, чтобы подождать ее у подъездной аллеи. На улице похолодало, но Амелия не возражала бы, если бы небеса разверзлись и вымочили их обеих, лишь бы оказаться подальше от этого дома.

— Больше я сюда не приеду, — сказала она сестре, обхватив себя руками. Если Уиндем пожелал наконец ухаживать за ней, пусть сам приезжает с визитом.

— Я тоже, — отозвалась Элизабет, бросив озабоченный взгляд на дом, откуда в этот момент вышла Грейс. Подождав, пока она спустится по ступенькам, Элизабет взяла ее под руку и спросила: — У меня разыгралось воображение, или леди Августа стала еще вреднее, чем раньше?

— Намного вреднее, — согласилась Амелия.

Грейс вздохнула, и по ее лицу пробежала тень, словно она пыталась подобрать слова лучше, чем те, какие пришли ей на ум.

— Все… не так просто, — сказала она наконец.

С этим трудно было не согласиться, поэтому Амелия с любопытством наблюдала, как Грейс делает вид, будто поправляет свою шляпку, и тут…

Грейс замерла.

Проследив за ее взглядом, они увидели в конце подъездной аллеи мужчину. Он был слишком далеко, чтобы разглядеть что-либо, кроме его темных волос и того факта, что он сидел на лошади так, будто родился и седле.

Время словно остановилось, пока они смотрели на него, а затем без всяких видимых причин он развернулся и уехал.

Амелия открыла рот, собираясь спросить у Грейс, кто это был, но в этот момент появилась леди Августа и рявкнула:

— Садитесь в карету!

И поскольку Амелия не имела ни малейшего желания вступать с ней в дискуссию, она молча последовала приказу.

Через несколько мгновений все разместились в карете Кроулендов. Грейс и Элизабет на переднем сиденье спиной к движению, а Амелия села рядом с вдовствующей герцогиней, лицом к движению. Она устремила взгляд прямо перед собой, сфокусировав его на точке за ухом Грейс. Если бы ей удалось просидеть в этой позе следующие полчаса, она избежала бы необходимости смотреть на герцогиню.

— Кто это был? — спросила Элизабет.

Никто не ответил.

Заинтригованная, Амелия перевела взгляд на лицо Грейс, которая сделала вид, будто не слышала вопроса Элизабет. Но от внимания Амелии не ускользнуло, что уголок ее рта озабоченно напрягся.

— Грейс? — снова спросила Элизабет. — Кто это был?

— Никто, — быстро сказала Грейс. — Можно ехать?

— Значит, ты его знаешь? — не отставала Элизабет.

Амелия готова была придушить ее. Конечно, Грейс знает его. Это ясно как день.

— Нет, — резко отозвалась Грейс.

— О чем вы говорите? — поинтересовалась вдовствующая герцогиня с раздраженным видом.

— О мужчине в конце подъездной аллеи, — объяснила Элизабет.

Амелии отчаянно хотелось пнуть ее ногой, но та сидела напротив герцогини и была совершенно недостижима.

— Кто это был? — требовательно спросила герцогиня.

— Не знаю, — ответила Грейс. — Я не видела его лица.

Это было правдой, хотя и отчасти. Мужчина находился слишком далеко, чтобы разглядеть его лицо, но Амелия готова была поспорить на свое приданое, что Грейс точно знала, кто это был.

— Кто это был? — Герцогиня повысила голос, перекрывая шум колес, кативших по гравийной дороге.

— Не знаю, — повторила Грейс, но ее голос дрогнул.

Леди Августа повернулась к Амелии, ее взгляд был таким же колючим, как тон.

— Ты его видела?

Амелия посмотрела на Грейс. Что-то явно происходило.

— Я никого не видела, мэм.

Герцогиня фыркнула и повернулась к Грейс, обрушив на нее всю свою ярость.

— Это был он?

Амелия резко втянула в грудь воздух. О ком они говорят?

Грейс покачала головой.

— Не знаю, — произнесла она запинаясь. — Он был слишком далеко, чтобы сказать с уверенностью.

— Остановите карету, — рявкнула герцогиня, перегнувшись вперед и отодвинув Грейс в сторону, чтобы постучать в стенку, отделявшую их от кучера. — Остановите, говорят вам!

Карета резко остановилась, и Амелия, сидевшая лицом к движению, повалилась вперед, к ногам Грейс. Она попыталась подняться, но герцогиня потянулась к Грейс и схватила ее за подбородок.

— Я дам вам еще один шанс ответить, мисс Эверсли, — прошипела она. — Это был он?

Амелия затаила дыхание.

Грейс не шевелилась, затем едва заметно кивнула.

И герцогиня впала в бешенство.

Не успела Амелия снова занять свое место, как ей пришлось пригнуться, чтобы не быть обезглавленной тростью вдовствующей герцогини.

— Поворачивайте назад! — рявкнула та. Карета медленно развернулась и двинулась в обратном направлении под крики герцогини: — Быстрей! Быстрей!

Не прошло и минуты, как они снова оказались перед замком Белгрейв. Амелия в ужасе смотрела, как герцогиня буквально вытолкала Грейс из кареты. Они с Элизабет привстали, пораженные прытью, с которой герцогиня последовала за своей компаньонкой.

— Кажется, Грейс хромает? — спросила Элизабет.

— Я… — Амелия собиралась сказать, что она не знает, но герцогиня прервала ее на полуслове, захлопнув дверцу кареты без лишних слов.

— Что произошло? — поинтересовалась Элизабет, когда карета снова тронулась по направлению к их дому.

— Не имею понятия, — прошептала Амелия, повернувшись и глядя на замок, оставшийся позади. — Ни малейшего.

В тот же день позже Томас сидел в своем кабинете и размышлял о довольно соблазнительных изгибах тела своей невесты, делая вид, что просматривает бумаги, которые секретарь дал ему на подпись. Это было весьма приятное занятие, и он охотно продолжил бы в том же духе, если бы не суматоха, поднявшаяся в холле.