что у меня юридическое образование. Знал, кого нанимал на должность официантки.

Я тут же в ответ узнала о себе много нового, зато вытрясла все причитающееся и сто рублей сверху. Последнее – не иначе как по роковой ошибке управляющего. Из кабинета я буквально выпала. За спиной раздалось:

– Не успеешь найти место под солнцем, как окажется, что уже наступил вечер…

Хм… К чему это? Или просто восточная мудрость? Не узнаю Айрата…

– Оголодаешь на своей «работе по специальности», сюда не приползай. Обратно не возьму!

О, теперь узнаю.

«Лося» я покинула с чистым сердцем и пухлым кошельком. Зарплату в ресторане предпочитали выдавать в конвертах, и то, что я получила ее не по «официальному» тарифу, равному минималке, а полностью, радовало вдвойне.

Добежав до стоянки, я открыла дверь машины Феликса, плюхнулась на сиденье и отчиталась:

– Выплатил все! И даже больше!

Карие глаза удовлетворенно блеснули, чуть хрипловатый голос произнес:

– Тогда гуляем?

– Гуляем!

Феликс медленно улыбнулся, и внутри что-то екнуло. Он вообще вызывал у меня смешанные чувства. Но не только он. Собственная реакция на него – тоже. Может, виной всему гормоны? Если рассуждать логически, я же как-никак взрослая женщина, у которой мужчина случился давно. И то не целиком, а наполовину: Лешку за полноценного бойфренда я мстительно решила не считать. Как там говорила подруга Азиза? Однажды отсутствие секса приведет к тому, что я наброшусь на фонарный столб в попытке его изнасиловать. Тогда мне было смешно. Зато сейчас не до смеха. Похоже, в ее словах есть-таки доля правды.

– Так где ваши м-м-м… соблазнительные хачапури?..

Соблазнительные… Я решительно тряхнула головой, прогоняя ненужные мысли, и выскользнула из машины:

– Доберемся пешком. Тут недалеко.

Феликс вынырнул следом, пикнул брелоком сигнализации.

– Раз уж я нагло принял от вас взятку, давайте перейдем на «ты». Разумеется, вне офиса.

– Уверены?

– Уверен. Открою секрет, порою это «вы» и обращение по имени-отчеству действуют на меня как сильно затянутый галстук.

Я невольно бросила взгляд на крепкую шею в вороте белоснежной рубашки. Сглотнула и отвела глаза.

– Хорошо. Давайте на «ты». То есть давай.

Оставив машину тосковать на стоянке, мы не спеша зашагали к проспекту.

В паре кварталов от претенциозного «Лося» во дворах пряталась грузинская мини-пекарня, которая на три четверти была грузинской и лишь на одну четверть – пекарней. Потому как помимо мучных назуки, пури, хачапури, чвиштари имелись еще и надуги из свежего творога и ароматного сыра, баклажанные рулетки бадриджани, хинкали, шашлык мцвади и, конечно же, чурчхелла…

– То есть они капитально сэкономили на лицензии, – насмешливо подытожил Феликс после того, как я перечислила ассортимент, весьма далекий от традиционной пекарни.

– Зато не экономят на вкусе!

Я знала, о чем говорила: даже повар «Лося» не брезговал откушать долмы из «Сытого папы». А у этого кулинарного некроманта губа была далеко не дура.

Пройдя квартал, я задумчиво притормозила. Дальше добраться до пекарни можно было двумя путями: длинным – по проспекту и вполне приличному переулку – или коротким – через дворы с напрочь убитым асфальтом. Новых туфель было жалко, но есть хотелось сильнее…

– Так куда? Прямо? Или свернем… налево? – спросил Феликс.

И вроде произнёс он это «налево» совершенно нейтральным тоном, но ассоциации возникли, прямо скажем, совсем неприличные. Как там в стишке? «Не догадывалась Ева, что Адам гулял налево, потому и оттого, все мы черт-те от кого». О боже, куда меня понесло, а? О чем я вообще думаю?!

– Налево! – отозвалась я и решительно потянула Феликса во дворы.

Через пару минут мы уже сидели за одним из столиков пекарни. Впрочем, какая уж там пекарня. Скорее, семейный мини-ресторан с едой навынос. Работали здесь исключительно представители одной семейной династии, которая со времени моего последнего прихода в «Сытого папу» стала еще многочисленнее. Причем приросла не новорожденными, а вполне себе половозрелыми особями. Воистину, один грузин – торговая точка, два – хор, три – диаспора с перспективой роста в новое анклавное государство.

Ели мы молча и быстро, потом молча и медленно. Феликс блаженно жмурился, отхватывая крепкими белыми зубами здоровенные куски хачапури. Кадык на его шее ходил туда-сюда. Он так аппетитно жевал, что тянуло еще что-нибудь слопать, хотя желудок был набит под завязку.

– М-м-м-м… – промычал Феликс, проглотив последний кусок, откинулся на спинку стула и выдохнул: – Потрясающе вкусно!

– Неужели даже вкуснее маминого борща? – поддела я.

– Я не знаю, какой вкус у настоящей домашней еды, – неожиданно серьезно ответил он. – Так что сравнить мне могу.

Ну кто меня за язык тянул! Вот ляпнула… Видимо, все это ясно отпечаталось у меня на лице, потому что Феликс добавил:

– Все в порядке. И пока ты не разразилась извинениями, предупрежу: это было так давно, что я уже почти все забыл. С четырех лет меня воспитывал вечно занятый дядя-адвокат. Он крутился как белка в колесе, а я рос тем еще засранцем и хулиганом. И когда в восемнадцать с весенним призывом мне пришла повестка, дядя вздохнул с облегчением. Пока я служил, он умер от инсульта.

Феликс поднялся из-за стола, протянул мне руку:

– Я тебя провожу.

Возражать не хотелось.

Мы молча брели по ночному проспекту. Странно, но молчание не напрягало. Ни капли. Хотя мы были едва знакомы.

– Прости, что вывалил на тебя свои откровения, – заговорил Феликс. – Давненько со мной такого не случалось. Да что там давненько. Наверное, никогда. У тебя удивительный дар вызывать на откровенность. В чем секрет?

– Это все благодаря Конопле…

– К-к-какой конопле? – поперхнулся мой будущий босс, очевидно, засомневавшись, а того ли работника он себе взял.

Пришлось рассказывать про двух жизнерадостных лапушек Копу и Чупу и про их неподражаемый талант та-а-ак смотреть, что ты невольно выкладывал им все тяготы прошедшего дня. А заодно и всю свою колбасу с тарелки.

– Значит, собаки… – с затаенным азартом произнес Феликс.

– Да.

Ноги гудели несмотря на новые удобные туфли. Похоже, я сегодня перевыполнила норму в десять тысяч шагов. Радовало то, что мы уже вошли во двор – уютный старый двор, со всех сторон закрытый четырьмя домами, с детской площадкой посредине – и шагали вдоль моего дома.

И тут, в полной ночной тиши…

– А-а-а, – со стоном протянул над головой женский голос, и еще надрывнее: – А-а-а-а…

– Там… Там кому-то плохо! – Я машинально схватила Феликса за руку. – Вдруг умирают…

– Не умрут, – усмехнулся он, глянув вверх. – Если с балкона не свалятся.

С балкона что?..

Я задрала голову и моментально вспыхнула факелом. Да, там однозначно не умирали. Там беременели. Женская голая грудь колотилась о перила балкона, четыре руки