Сильно обрадовался, словно я была его давно пропавшей бабушкой, которая внезапно нашлась в виде завещания богатого наследства – Это Иосиф Моисеевич, компания «Танойл».

Что?! Опять «Танойл»?! А не многовато их для одного утра? Сначала маньяк-тевтонец, теперь тот тучный тип. Все ясно. Сегодня особый день, когда идиоты сбиваются в стаи и нападают на нормальных людей.

– Вы у нас на той неделе проходили собеседование…

Помню-помню, как он хотел меня огорчить.

– Проходила, – весело согласилась я. – Вы были божественны!

На том конце провода повисла пауза. Я с интересом прислушивалась. И не только я. Сопрано превратилась в одно большое ухо.

– Ваша кандидатура одобрена, поздравляю! – отмер Иосиф Моисеевич. В его голосе было столько сладости, что у меня в крови наверняка подскочил уровень глюкозы. – Вы приняты на испытательный срок…

– Иосиф Моисеевич! – укоризненно перебила я. – Большое спасибо, но я уже нашла работу.

В трубке молчали. Похоже, Иосиф Моисеевич переваривал услышанное. В наступившей тишине громко разговаривала одна сопрано, у которой зазвонил телефон: «Добрый день, юридическая компания «Грата».

– Всего хорошего, до свидания, – вежливо попрощалась я и сбросила вызов.

Двадцать третий кабинет ждал меня полуоткрытой дверью и уставшим Феликсом. Красные прожилки в глазах, вчерашняя рубашка… Судя по всему, ночевал он не дома. Эта мысль неприятно кольнула. Впрочем, додумать мне ее не дали.

– Доброе утро, Татьяна, хорошо, что вы уже здесь. Сейчас я выпью кофе и покажу вам рабочее место.

Я покосилась на четыре пустых бумажных стаканчика. Похоже, у моего начальства сейчас по венам тек сплошной кофеин.

«Грата» была фирмой солидной, европейского образца. Посему секретарш в духе «Светочка, сделай нам чайку» не предполагалось. Здесь гнездились суровые Серафимы Игоревны, способные не только отбить атаку любой инспекции, но и сами пойти на штурм. Так что случись проверка – еще большой вопрос, кто выйдет из нее живым и невредимым, проверяющие или такие вот Серафимы.

Опен-офис, куда меня привели, чем-то неуловимо напоминал громадный аквариум, набитый рядами столов, отгороженных друг от друга низкими переборками, тоже стеклянными. Шумел прибой голосов и звонков, между рядами плавали черно-белые служащие, кое-где пробивался зеленый планкто… – пардон! – цветочки, исключительно цветочки, призванные, очевидно, оживить этот скандинавский стиль интерьера.

– Вот ваше место. – Босс махнул рукой на один из столов, который ничем абсолютно не отличался от своих собратьев.

Крестик на нем поставить, что ли, чтоб потом опознать.

– До обеда составь ходатайство об истребовании доказательств для суда по делу Иванцова. Всю информацию можешь получить у моего второго помощника… – Феликс кивком головы указал на парня, сидящего от меня по диагонали. – Макса. К часу занеси мне.

Начальство отчалило, а я потопала добывать дело.

– Здорово! – обрадовался Макс. – Ты меня хотя бы немного разгрузишь.

Он оторвался от монитора и, почесывая свою уже слегка лысеющую макушку, улыбнулся:

– К тому же если пришла ты, то меня, возможно, ждет повышение.

А потом, перекинув на мой комп папку с делом, пояснил вкратце его суть.

На нашего клиента Иванцова, владельца крупного интернет-издания «Арго. ру», в суд подал блогер. Дескать, в статье были использованы его фотографии. Да, был указан первоисточник и дана на него ссылка. Да, сама статья не являлась объектом коммерческого права и находилась в свободном доступе. Но блогер Мезенцев хотел денег. И пиара. Чем больше, тем лучше.

На днях должны были начаться слушания. До обеда я составляла черновик ходатайства по включению в дело других фотографий блогера. А когда принесла Феликсу папку, то застала его за прочтением здоровенной кипы распечаток.

– Черт, уже ничего не вижу. – Он откинул маркер и потер глаза, борясь со сном.

– Не выспался? – не удержалась я.

– Всю ночь в отделении с клиентом провел, – в сердцах признался он, а затем с прищуром взглянул на меня.

Я прикусила губу, поняв, что спрашивать о личном все же не стоило. Вчерашний вечер был не романтикой, а банальным зондированием почвы: что за девицу подкинул ему Исаак Абрамович.

– Что ищешь? – Я кивком указала на бумаги.

– Несоответствие.

Феликс в двух словах посвятил меня в суть дела: к автозаводу был предъявлен иск за нарушение своих обязательств перед акционерами. Компания пыталась сохранить корпоративные прибыли низкими, чтобы избежать сокращения и повышения цен на выпускаемые машины.

– Значит, акционеры считают, что их ограбили? Дали полпирога, а они хотели весь?

– Угу, ограбили в пользу рабочих завода и потребителей.

– Генеральный директор стал Робин Гудом? – усмехнулась я, ни на миг не поверив в альтруизм.

– Истцы считают, что Робин Гадом… И он, и весь совет директоров. Но на самом деле, если бы руководство компании пошло по пути максимальной прибыли, как хотели акционеры, это могло бы привести к банкротству: сокращение рабочих мест потянуло бы за собой уменьшение объемов выпускаемой продукции, а стало быть, и неминуемое повышение цен на нее в условиях демпинга конкурентов.

Все ясно. Истцы хотели поджарить и сожрать золотую рыбку, а директор не дал. Какой нахал, а!

– Значит, действия… – Я склонилась над документами, вычитываясь в строки. – …Махова можно расценивать как спасение компании?

– Тут дело не в спасении. Мы пока видим лишь вершину айсберга. Иск – только повод сместить генерального директора. Компанию хотят продать…

– А генеральный директор мешает?

– Да, мешает. Махов всю жизнь посвятил «Кемзиту». В девяностые, когда рабочим заводов зарплату выдавали запчастями, он умудрялся отоваривать своих не ведрами гаек и болтов, а хотя бы продуктами. Махов почти полвека на этом заводе, начинал с инженера-конструктора. И он тот, кому мне искренне хочется помочь, я ему сочувствую. Хотя эмоции в адвокатском ремесле – непозволительная роскошь.

Феликс говорил, и я впервые не просто понимала разумом, но и чувствовала: за прокурором стоит закон, а за адвокатом – человек со своими проблемами, заботами, судьбой. И этот человек смотрит на адвоката как на своего единственного заступника. И адвокату очень сложно не оступиться под тяжестью этой ноши.

– Адвокатское ремесло… – задумчиво повторила я.

– Да, ремесло, – согласился Феликс. – Именно ремесло, в котором окружающие видят только внешнюю сторону. Считают, что один умный юрист может заработать денег больше, чем сотня здоровенных парней с автоматами. И что адвокат – это синоним богатства.

Да, чистая правда. У нас в группе большинство студентов пришли на юрфак потому, что престижно и прибыльно. А некоторые, даже получив диплом, остались с этой святой верой. Хотя хороший юрист, прежде чем стать хорошим, должен хлебнуть, и немало. Пахать. Вкалывать. Пусть и не с лопатой в руках. Хотя… иногда и с нею. Исаак Абрамович как-то рассказывал, что ему лично пришлось участвовать