узнала его как человека, как мужчину, который распалил ее кровь и вскружил голову.

А что бы сказала Энни, если бы Рашид не явился в Саванну? Шеридан не хотела думать об этом, но все равно возвращалась мыслями к возможным сценариям. Захотела бы ее сестра этого ребенка? Или настаивала бы на аборте, чтобы Шеридан начала все заново и родила от Криса?

Собственная реакция на такие размышления удивляла Шеридан. Она еще не знала, ждет ли ребенка, но уже боялась его потерять.

Она прошлась по дворцу своим обычным маршрутом, надолго задержавшись на кухне. Ей очень нравилась местная еда, приготовленная на оливковом масле с большим количеством специй. Повара сначала относились к Шеридан настороженно, но охранник Дауд и служанка Фатима помогли растопить лед, и теперь ее визитам были рады.

Шеридан попробовала блюда, поахала и поохала от восторга, расспросила об ингредиентах. Ей не терпелось включить ближневосточную кухню в меню «Праздников Дикси». Впрочем, дворцовые повара отлично разбирались и во французской кулинарии. Сначала Шеридан удивилась, потом вспомнила, что Франция делала попытки колонизировать этот регион.

Даже если кто-то находил странным, что американка разгуливает по королевскому дворцу, вопросов ей не задавали. Со своей стороны Шеридан придерживалась правил, установленных Рашидом, носила длинное платье и платок, чтобы ее белокурые волосы не привлекали лишнего внимания.

После кухни она отправилась к щенкам. Дауд сказал ей, что они сироты, выкормленные людьми. Шеридан тут же попросила, чтобы ей позволили участвовать в кормлении. За несколько дней щенки привыкли к ней, встречали радостным тявканьем, лезли на руки за едой и лаской.

Шеридан не виделась с Рашидом, но не переставала думать о нем. Она гадала, где он, чем занят, вспоминает ли о ней — или их единственная ночь была для него мимолетным капризом, не заслуживающим воспоминаний. Шеридан даже собиралась сама сходить к нему, но передумала. Не хотелось показывать, что ей не хватает его общества. Она даже не спрашивала о короле, хотя изнывала от желания узнать хоть что-то еще. Шеридан казалось ненормальным, что мужчина, который, возможно, был отцом ее ребенка, оставался для нее абсолютной загадкой.

Вечером накануне теста на беременность Шеридан никак не могла успокоиться. Желудок крутило узлами, она не могла даже смотреть на еду, которую приносила Фатима. Кое-как проглотив кусочек хлеба с минеральной водой, она устраивалась на кушетке с книгой, когда в апартаменты вошел Рашид.

Шеридан захлестнула волна эмоций. Счастье, злость, страх, печаль — разделить их казалось невозможным, но все они были связаны со смуглым мужчиной в безупречном сером костюме.

— Фатима сказала, ты ничего не ешь, — сказал Рашид.

— Я не голодна.

Он строго смотрел на нее сверху вниз. Если бы упер руки в бока, стал бы совсем похож на родителя, проводящего воспитательную беседу.

— Ты должна регулярно и хорошо питаться. Голод не полезен ни тебе, ни ребенку.

— Мы даже не знаем, существует ли этот ребенок. — Шеридан инстинктивно положила руку на живот.

— Скоро узнаем. А пока давай предположим, что он есть, и сделаем все возможное, чтобы о нем позаботиться.

— Я не объявляла голодовку, Рашид. Меня просто тошнит, я не могу есть. — Она отложила книгу. — Ты обещал, что у нас будет возможность пообщаться и узнать друг друга получше. Я не видела тебя пять дней.

— Я был занят. С королями это случается.

— Но ты нашел время прийти и сделать мне выговор за то, что я не ем.

— Я только что закончил переговоры. — Рашид приподнял крышки с оставленных Фатимой блюд, потом взял тарелку и наполнил ее едой.

— Надеюсь, ты не собираешься кормить меня насильно? — спросила Шеридан.

— Нет. Я собираюсь поесть, потому что пропустил обед и умираю с голоду.

Шеридан определенно не понимала этого человека. Сначала он переспал с ней и дал понять, что не прочь сделать это снова, после чего пропал на пять дней. А теперь внезапно решил составить ей компанию за ужином?

— Ты сказала, что хочешь поговорить со мной. Вот он я. Можешь заговорить меня до смерти, если хочешь.

— Какая покорность судьбе! А тебе не приходило в голову, что я могу оказаться интересной собеседницей?

— Приходило. Хотя мой опыт общения с большинством женщин заставляет в этом сомневаться.

Шеридан подумала, что поддаться искушению бросить в него подушкой будет неразумно.

— Ты сказал «с большинством». Значит, были исключения?

— Моя жена, — ответил Рашид после долгой паузы, когда Шеридан уже отчаялась получить ответ. — Она умерла пять лет назад.

От неожиданности у Шеридан перехватило дыхание. Потеря любимого человека — всегда трагедия, особенно когда он уходит из жизни совсем молодым. Теперь она не удивлялась, что Рашид порой казался таким отчужденным и одиноким.

— Мне очень жаль, Рашид.

— Обычно я не обсуждаю эту тему, но, если мы с тобой поженимся, ты должна знать.

— Я ценю, что ты мне рассказал. — Стук сердца отдавался у нее в животе, в груди, в ушах. — Но я не уверена, что брак — ответ на нашу дилемму. Если, конечно, она вообще возникнет.

— Ребенок должен родиться в браке, Шеридан. Это единственно возможный вариант.

Паника Шеридан усилилась. Она не хотела лишать сына или дочь наследия, но ей также не нравилась перспектива выйти замуж за человека, которого она едва знала. Между ними существовало сексуальное притяжение, но что, если в остальном они несовместимы? Как она сможет жить с Рашидом, зная, что он терпит ее присутствие только ради ребенка?

— Полагаю, мои пожелания не учитываются.

— Ты хочешь выбор? Выходи за меня замуж и воспитывай этого малыша или оставь его здесь и уезжай домой, как только оправишься от родов. Третьего не дано.

— Это не выбор. — Шеридан одновременно жалела и радовалась, что у нее под рукой нет колющих и режущих предметов.

— Это все, что есть.

— Я не брошу своего ребенка.

— Я так и думал. Одно время мне казалось, что ты можешь согласиться, но я изменил мнение.

— И почему же?

— Дауд рассказал, как ты заботишься о щенках. Ты покорила его, Фатиму, поваров, все они в один голос говорят, какая ты добрая и отзывчивая. Даже если бы я не слышал их отзывов, мало что может сравниться с твоим решением помочь сестре стать матерью. У тебя щедрая душа, Шеридан. Но не настолько щедрая, чтобы подарить свое дитя народу Кира. Ты останешься.

Слова Рашида немного согрели сердце Шеридан. Она успела привязаться к Дауду, Фатиме, новым друзьям с кухни. Узнать, что они отвечают ей взаимностью, было приятно.

— Есть большая вероятность, что завтра я уеду домой.

— Я знаю.

Мысль об отъезде причиняла Шеридан боль,