Этот вертолет, только что прогрохотавший над ее головой, в очередной раз напомнил, что все надежды на побег напрасны.

Пора назад, в зону — так она мысленно называла огороженную со всех сторон усадьбу. Природа вокруг была необыкновенно красива, но Сиена ее почти не замечала. Меньше чем через час ей предстояло встретиться с этим художником.

Что еще за художник? И зачем? Непонятно. Но Дерек никогда ничего не делает просто так. Он что-то задумал. Но что? Сиена потерла левую руку. Она до сих пор болит, после того как он сдавил ее на прошлой неделе перед отъездом. Ничего, по-видимому, скоро все прояснится.

Вдали показалась конюшня. Сиена спешилась, сняла шлем и тряхнула головой. Волосы свободно упали на плечи. Коня следовало после прогулки остудить. Она любила делать это сама, хотя, конечно, могла поручить и конюху.

Сиена погладила шею жеребца, пробормотала несколько ласковых слов и медленно повела по кипарисовой аллее. У ворот конюшни, облокотившись на перила, стоял художник. Она вздрогнула.

Вчера за ужином Сиена так и не поняла, что он собой представляет на самом деле. Скорее всего из-за вечернего костюма, который всегда делает мужчину значительнее и благороднее. Сейчас художник был одет в джинсы, кроссовки и голубую рубашку-шамбре с закатанными рукавами. Он был высокий — метр девяносто или около того, — мускулистый, с грубоватым загорелым лицом и длинноватыми светлыми волосами песочного оттенка. Он спокойно смотрел на нее, скрестив на груди руки. Сразу видно, человек в ладу с самим собой.

— Доброе утро. — Приветливая улыбка сделала его еще симпатичнее. — Как прогулка?

— Замечательно. Но у меня, должно быть, остановились часы. Мы, кажется, договорились встретиться в девять, в солярии. Я опоздала?

— Нет. Это я пришел раньше. Решил посмотреть на вас в другой обстановке.

— Мистер Малоун, я чувствую себя непринужденно в любой обстановке.

— Зовите меня просто Чейз.

— Вчера за ужином мой муж об этом не сказал, но в свое время я была довольно известной моделью. Так что буду чувствовать себя свободно в любой позе, какую бы мне ни предложили.

— Я вообще не собираюсь вам предлагать позировать. По крайней мере не так, как вы привыкли.

— В таком случае как же вы собираетесь писать портрет? — удивилась Сиена.

— А вот это мы решим вместе.

Жеребец дернул повод, да так сильно, что она чуть не упала.

— Извините, — засмеялась Сиена. — Моему другу не нравится, когда на него не обращают внимания.

— Это естественно. Мне кажется, он уже вполне остыл.

— Чувствуется, что вы знаете толк в лошадях. — Глаза ее потеплели. — Ах да, вчера вечером вы говорили, что в детстве ездили верхом.

— На ферме у дедушки. Я принесу недоуздок.

— Принесите. Он в...

— ...в помещении для сбруи, первая дверь справа. Я уже успел ознакомиться с конюшней.

Когда он вернулся, Сиена пристегнула недоуздок, затем подняла левое стремя и ослабила седло.

— Что значит «мы вместе решим, как писать портрет»?

— Видите ли, я не портретист. Моя специальность пейзажи.

— Странно. — Сиена выпрямилась. — Тогда почему же муж нанял именно вас?

— Знаете, я очень плохо отношусь к слову «нанял». Давайте не будем его употреблять. Он сделал мне заказ на портрет. Почему? Говорит, ему нравятся мои работы. Я вначале отказывался, но он проявил большую настойчивость.

— Ну, с этим у моего мужа полный порядок.

— Я это заметил. Но вы не волнуйтесь, миссис Белласар, я профессионал. И смогу вас написать.

— Я в этом не сомневаюсь. И зовите меня просто Сиена.

— Вы уже позавтракали?

— Нет. Только съела пару яблок пополам с приятелем.

— Тогда, может быть, сделаем это вместе?

Справа от террасы маячил охранник. Они сидели за железным кованым столом. Под зонтом, потому что февральское солнце в этом году было очень теплым.

Она сделала глоток кофе и подняла глаза на Малоуна.

— Какое у вас необычное имя — Чейз.

— Это прозвище. На самом деле меня зовут Чарлз, но в одной из начальных школ...

— У вас их было много?

— Пожалуй. Мне действительно пришлось часто менять школы, но это другая история. А с моим прозвищем получилось так: в начале учебного года учительница вывесила список класса, чтобы нам было легче познакомиться друг с другом. Тогда носить на груди карточки с именами было не принято. И при этом она использовала сокращения. Ричард — Рич, Дэниел — Дэн, а Чарлз вроде должен был быть Чаз, а она почему-то написала Чейз. Но всем ребятам понравилось. И мне тоже показалось, что это звучит классно, так что я предпочел, чтобы меня звали именно так — Чейз.

— А не оказало ли это имя на вашу судьбу какого-нибудь метафизического воздействия? — Сиена взяла круассан. — Я имею в виду, приходилось ли вам впоследствии кого-нибудь преследовать или самому быть преследуемым[5]?

— Во время службы в морской пехоте такое, конечно, бывало. И я преследовал, и меня, случалось, тоже преследовали. Однако я уже давно художник и считаю эту профессию своей судьбой. Впрочем, ведь не вы будете писать мой портрет, а я ваш. Поэтому мне нужно узнавать вас.

— Доброе утро, — раздался знакомый голос. — Я думал, вы уже работаете.

У Сиены все сжалось внутри. Она медленно отложила круассан и повернула голову. В дверном проеме террасы стоял ее супруг.

Чейз несколько секунд спокойно жевал, а затем ответил:

— Мы уже начали.

— Своеобразная у вас манера работать.

— Должен заметить, что собственно живопись — это самая легкая часть работы над портретом. Труднее всего проникнуть в существо натуры. В настоящий момент я изучаю натуру за завтраком.

Чейз, разумеется, шутил, но Сиена вдруг осознала, что все это время его голубые глаза внимательно ее рассматривали. И не то чтобы он бросал пристальные взгляды. Вроде бы нет. Но ее не покидало ощущение, что прежде ее никто никогда так не разглядывал. Даже когда она была моделью.

Тишину разорвала пулеметная очередь. Сиена вздрогнула. Стреляли где-то справа от Монастыря.

— Похоже на пятидесятый калибр. — Чейз вопросительно посмотрел на Белласара.

Тот улыбнулся:

— У вас хорошие уши.

— В свое время мне довелось пострелять из таких штуковин.

— Сейчас мы дорабатываем новую модификацию с более быстрым механизмом подачи.