Он уже начал было думать, что Рам Джас все-таки сбежал, как его внимание привлекло какое-то движение. По иронии судьбы, присутствие волшебницы было на руку наемному убийце, потому что мужчины, окружавшие ее, отвлеклись, совершенно не обращая внимания на происходящее вокруг, и позволили ему подобраться ближе. Рам Джас крался вдоль дальней стены, стараясь держаться за спинами вооруженных Пурпурных священников и подальше от края балкона. Гленвуд знал, насколько Рам Джас ненавидит аристократов-церковников, и задумался, не решит ли кирин убить больше одного человека, прежде чем сбежать.

Убийцу уже было трудно разглядеть, потому что он спрятался за одним из гобеленов. Затем сквозь толпу вельмож к покинутому подносу с напитками протянулась рука и взяла два хрустальных кубка. Похоже, кроме него, этого никто не заметил, и Гленвуд задержал дыхание, ожидая, что Рам Джас нанесет удар. Он беспокойно притопнул ногой и оглянулся через плечо, лишний раз удостоверившись, что окно совсем рядом. Он знал, ему по-хорошему нужно было бы уже бежать, но любопытство взяло верх, и он подождал еще немного.

Он снова увидел Рам Джаса – тот затаился за низким столиком для напитков, а затем швырнул один из кубков с таким расчетом, что тот перелетел через балкон и с громким звуком разбился о каменный пол внизу. Никто не видел, откуда взялся кубок, и аристократы наверху были застигнуты врасплох, а затем отправились посмотреть, что за шум. Герцог и большинство рыцарей и священников отошли от Катьи выглянуть с балкона вниз в общий зал. Колдунья была, по-видимому, тоже удивлена неожиданным звуком, но ей не пристало самой проверять, что произошло, – ведь, в конце концов, там всего лишь что-то разбилось.

Молниеносным движением убийца выпрыгнул из укрытия со вторым кубком в руках. Двое мужчин по обеим сторонам от Катьи, не отошедшие к балкону, заметили кирина, но не успели даже двинуться с места, когда он одной рукой обхватил Катью за шею, а другой ударил кубком ей в висок, чуть повыше татуировки с волком. Стекло врезалось в череп, и колдунья издала пронзительный крик. Она билась в агонии от боли, но Рам Джас не разжимал руки. Он провернул кубок, чтобы заострившееся стекло глубже врезалось в голову, пока у колдуньи не закатились глаза, а крик не оборвался. Кровь струилась у нее по татуировке, заливая обмякшие плечи.

На несколько мгновений все вокруг застыло. Знатные гости уставились на киринского наемного убийцу и мертвое тело Катьи Руки Отчаяния. Странная дымка окутала собравшуюся знать, и многие из них невольно закрыли глаза, когда месяцы властвующего над ними волшебства испарились в один миг. Но колдовской туман быстро сменился буйной яростью, направленной на убийцу. У Гленвуда дрожали руки, он часто дышал, а ноги сами несли его к окну.

– Убить его! – выкрикнул Арчибальд Тирис прерывающимся голосом.

Рам Джас ухмыльнулся, когда пятьдесят мужчин обнажили оружие и надвинулись на него. Он отпрянул назад, а затем перекатился вперед от тела мертвой волшебницы, мимо неповоротливых аристократов, и побежал вниз по лестнице.

Гленвуд снова потерял его из виду, а кирин метался из стороны в сторону, чтобы не столкнуться со множеством мужчин, пытающихся его задержать. Трясущимися руками Гленвуд закрыл дверь в подсобное помещение.

Подбегая к окну, он все еще слышал крики. Гленвуд выбрался наружу и повис на подоконнике в холодном воздухе ночного Тириса, и в это самое время над казармами лорда-маршала зазвонил колокол.

Саара сжала голову ладонями и закричала от боли. С десяток новых лиц появилось в ее разуме, вторгаясь в него все глубже, вызывая такую боль, какую колдунье еще не приходилось испытывать. Это были люди, зачарованные Катьей, и каждый из них принадлежал теперь Сааре. Она чувствовала тени кардинала Мобиуса, лорда Арчибальда Тириса, Анимустуса из Воя и многих других, не считая собственных рабов. Каждый из них стал немного слабее, чуть ближе к своему пределу, их было немного тяжелее контролировать. Пройдет еще день или неделя, но если Саара не научится контролировать свои мысли, все они медленно начнут сходить с ума. Теперь, когда под ее контролем были тени и кардинала, и короля, Госпоже Боли требовалось время для того, чтобы спланировать вторжение на земли раненов и убедиться, что оно проходит согласно ее желаниям.

– Милая, – нежно произнес рядом с ней Камран Кайнен, – что случилось?

Солнце пока не поднялось, и они были все еще в постели.

– Я… не в себе, – ответила Саара, – пожалуйста, оставь меня.

Боль пульсировала в голове, было трудно разговаривать, и она хотела, чтобы любовник оставил ее на то время, пока она привыкает к своим новым рабам.

Камран погладил ее обнаженное плечо и ласково поцеловал в шею.

– Я могу помочь вам, моя госпожа. Все, что пожелаете…

Она оттолкнула Черного воина и сжала кулаки, стараясь приглушить боль.

– Прочь! – крикнула она; у нее не осталось сил, даже чтобы зачаровать его. Он нахмурился, но быстро поднялся и натянул черную робу, спеша прикрыть мускулистое тело.

Саара закрыла глаза, сжимая руками голову. Как ни старалась, она не могла заглушить людей, зачарованных Катьей. Ее переполняли страх, ярость, разочарование, гордость… все эмоции, которые ощущали ее новые рабы.

Но когда Камран уже подошел к двери спальни, Саара почувствовала хищное желание.

– Камран, – тихо произнесла она, – подойди сюда.

Черный воин повернулся.

– Ты мне нужен. – Она подняла на него взгляд, и атласная ткань соскользнула с ее обнаженных плеч.

Камран на секунду помедлил, затем улыбнулся, и его одеяние упало на пол перед тем, как он пересек комнату, чтобы поцеловать колдунью. Она ответила на поцелуй, затем сжала его голову руками и пристально посмотрела ему в глаза.

Воин не сразу осознал, что происходит, и продолжал улыбаться, а Саара все крепче сжимала его голову, пока во взгляде Камрана не появилась тревога.

– Тс-с, мой милый, – прошептала она, – мне нужна твоя сила.

Медленно тянулось время. Камран попытался отодвинуться, но не мог пошевелиться в ее руках. Его лицо исказилось гримасой ужаса.

– Моя госпожа… – Его слова прозвучали глухо, а Саара продолжала высасывать его жизненную силу, забирая себе, обновляя и очищая свой разрушенный разум. Он бился в ее руках, а она медленно сводила его с ума. Кровь потекла у него из глаз, носа и ушей, оставляя пятна на белых простынях. Саара закричала от наслаждения.

Он умирал долго, а она впитывала каждую частицу его боли, чтобы достичь вершины экстаза. Она извивалась в луже его крови, вытягивая из воина всю жизненную силу без остатка.

Когда Камран Кайнен перестал кричать и упал бездыханным, Саара тяжело откинулась на кровать. Голова снова стала ясной, и она почувствовала, что может сосредоточиться в первый раз за последние недели, хотя вид иссушенного тела ее бывшего любовника заставил ее поморщиться. Она не была брезгливой, но все-таки нужно будет сменить простыни перед тем, как впустить нового любовника в свою спальню.