Одри вздрогнула. Ее тело уже было на взводе от энергии, которую она не могла контролировать. А ощущение такой близости к теплой коже Лето добавляло новый слой ощу­щений. Хочу. Она попыталась избавиться от этого чувства. Она считала его попыткой предать мужа, по которому все еще горевала с каждым новым ударом сердца. Но потреб­ность в физическом контакте была очевидна — этот кон­такт не предполагал страха и боли. Она глубоко вдохнула, втягивая в себя запах Лето, сплетенный из чистой силы.

Почти не чувствуя тела, она потянулась к металлическо­му черепу.

Лето ударил ее по запястью и зарычал:

— За дурака меня держишь?

— Ну и как я научусь ими пользоваться, если мне запре­щено их трогать? Не скажешь?

— Это нигнор. Ты настолько не знаешь наших традиций?

— Я знаю, что разные условия жизни учат нас разным ве­щам. Ты умеешь читать?

— Да. — Он сжал губы в тонкую линию. — Мать научила меня читать. И многим другим вещам.

— Как давно ты был на поверхности? Когда в последний раз видел солнце?

Его пустой взгляд стал выразительнее, но напряжение вы­давали плечи.

— С какой стати это вдруг стало важным?

— Просто интересно, чему вы, варвары, учитесь, кроме как ломать друг другу спины. И, кстати, нигнор — это цере­мониальное оружие Сат. — Ей было приятно застать его вра­сплох. Снова. — Ты забыл. Я росла среди Тигони. А это озна­чает многие годы изучения наших традиций и ритуалов. Я не умею им пользоваться, но знаю, что это такое.

Он взвесил нигнор на руке.

— Твоя очередь рассказывать. Докажи.

— Все они очень древние, из тех времен, когда Сат прави­ли людьми как фараоны. Они заявляли, что это головы лю­дей, отказавшихся признать превосходство первых Королей Дракона. И многие из страха перед такой участью признава­ли Сат своими богами. — Ее живот скрутило, на этот раз не от голода. — Покрыт железом. Залакирован и отполирован с течением лет до блеска. Но под металлом здесь скрыта кость. Череп какого-то древнего крестьянина.

Лето пожал плечами.

— Это они так говорят.

— Позволь мне взять его. Сэр.

— Непохоже на просьбу.

— Мы решили забыть про игры, помнишь? Тебе нужно меня научить. — Их взгляды встретились. — Более того, мне кажется, что ты хочешь, чтобы я научилась.

От этих слов он стиснул зубы, став на миг похожим на че­реп в его руке. Металл над костью.

— Не строй предположений, неофит.

— А как мне их не строить? Мы оба знаем, что на кону. Так что давай мне эту проклятую штуку и научи ею поль­зоваться.

— И без обеда.

Одри шумно выдохнула.

— Ты действительно тормоз. Даже доктор Астер кормил меня. «Берегите силы, миссис МакЛарен, — повторял он. — Завтра нам предстоит работа». — Она стояла и смотрела сверху вниз на самого сильного мужчину из всех, кого ей до­водилось видеть. — Тебе нельзя причинять мне вред, сэр. Как дозволено было ему. Так что давай возьмемся за дело, кото­рое, как мы оба знаем, необходимо обоим.

Он начал медленно подниматься из своего положения. Раз­меренно. Контролируя каждое движение. И становился все вы­ше и выше, пока снова не превратился в безжалостного воина.

— О нет, я могу причинить тебе вред. И победить. Я сде­лаю это любой ценой, даже если во время матча мне придет­ся забить тебя до потери сознания.

— И к чему это приведет?

— Я смогу продолжать бой. Без помехи.

Кровь Одри замедлилась.

— Отлично же ты меня учишь.

— И не забывай о Хелликсе, — сказал он, и его гремящий голос был пропитан угрозой.

— А с ним что?

— Твои дни подчинены мне. Но я не несу ответственно­сти за твои ночи.

— Но охранники..?

— Без надзора и охотно берут взятки. От них защиты то­же не жди.

Она сжала губы почти до боли. И заставила себя успоко­иться, оценить информацию, не сорваться в ответ на его угрозы.

— Не скажете ли мне одну вещь. Сэр.

— Которую?

— Клеймо на руке Хелликса. Что оно значит?

Его лицо затвердело. Она и не думала, что такое возмож­но, особенно после грубости, с которой он говорил с ней. Но, видимо, отвращение к Хелликсу было на порядок выше все­го остального.

— Иногда драться в Клетках приходят люди с огромными долгами.

— Что наверняка означает их смерть.

— У них есть выбор, драться здесь или отдать свои семьи на откуп картелю.

Одри помотала головой от ярости отрицания.

— Это не выбор.

— Ты хочешь узнать о Хелликсе или поспорить об устрой­стве мира? — Он не отпускал ее взгляд, пока она молча пы­талась совладать с дыханием. — Людей в Клетках убивают обычными ножами. Короли Дракона, приговоренные к каз­ни, делают это в качестве открытия ежегодного Конфликта.

— Хелликс выжил.

— Но все еще должен был понести наказание.

— Я не понимаю.

— Как убить Короля Дракона?

К горлу Одри подкатила тошнота, память о многовековом страхе ее народа. Они могли жить куда дольше людей. Неко­торые жили веками. Но это не означало, что ее раса бессмерт­на. Рано или поздно старость добиралась и до самых силь­ных детей Дракона. И тогда...

— Обезглавить, — ответила она, как на экзамене. — Но только железом, закаленным в огне Чазма, где родился и умер Дракон.

— Это считается почетной смертью для воина Клеток. Хелликс был заклеймен обычным человеческим ножом — постыдным напоминанием о том, что он должен был уме­реть. Он худший из худших. Я думал, он сорвет себе кожу с лица, лишь бы избавиться от этой штуки. — Лето хрипло хихикнул. — Но он переносит свою ярость на женщин, ко­торых получает. Ты понимаешь, о чем я?

Она вздрогнула. То, что ей удалось пережить деградацию в лабораториях, не означало, что она хотела еще. И почему-то было ясно, что выжить рядом с Хелликсом будет не про­ще полноценного боя в Клетке. В Клетке, по крайней мере, Лето был ее союзником.

С усилием сглотнув, она распрямила позвоночник.

— Я поняла, сэр.

— Тогда за работу.

Лето сыпал множеством угроз, чтобы заставить Нинн актив­но сотрудничать, — угроз, которые он не собирался вопло­щать в жизнь. Использование Хелликса в качестве живого ходячего пугала сработало. Но она оказалась смышленой. И могла вскоре сообразить, что, стань она жертвой общеиз­вестной сексуальной ярости Хелликса, это уничтожит ее. А Лето останется без воина, с которым можно биться рядом, он получит лишь сломанную оболочку женщины.