На первых порах религия, а не законы гарантировала соблюдение права собственности. Каждое владение находилось под присмотром домашнего бога. Каждое поле, как и каждый дом (о чем мы уже говорили), обязательно окружалось оградой, отделявшей его от полей, принадлежавших жившим по соседству семьям. Оградой была не каменная стена, а полоска земли в несколько футов шириной, эта полоска должна была оставаться необработанной, и никогда ее не касался плуг. Разделяющее поля пространство было священно: римский закон, по свидетельству Цицерона, объявлял его не подлежащим проскрипциям; оно принадлежало религии. В определенные дни месяца и года отец семейства обходил свое поле по этой священной линии; он гнал перед собой жертвенных животных, пел гимны и затем совершал жертвоприношения. Этим обрядом он рассчитывал вызвать благосклонность своих богов к своему полю и к своему дому, но в первую очередь, обходя свое поле и совершая обряды домашнего культа, он подчеркивал свое право собственности на это поле. Путь, которым следовали жертвенные животные и вдоль которого пелись молитвы, был нерушимым пределом владения.

Вдоль этого пути на некотором расстоянии друг от друга владелец земли размещал камни или деревянные чурбаки, которые назывались termini – термины[48] (или термы).

О том, что собой представляли эти межевые знаки и какие понятия были связаны с ними у древних, можно судить по тем обычаям, какие соблюдались благочестивыми людьми при их водружении на земле. «Вот как делали наши предки, – пишет Сикул Флакк. – Они начинали с того, что выкапывали небольшую яму, устанавливали на ее краю термин и увенчивали его гирляндами из трав и цветов. Затем совершали жертвоприношение. Они давали крови жертвы стекать в яму; туда же бросали тлеющие угли (по всей видимости, разожженные в священном огне очага), зерна, пироги, плоды и выливали немного вина и меда. Когда все это сгорало, то в еще теплую золу ставили камень или деревянный обрубок». Ясно видно, что целью всех этих обрядов было сделать из термина нечто вроде священного представителя домашнего культа; чтобы сохранить за ним священный характер, над ним ежегодно возобновлялось священнодействие, с возлияниями и чтением молитвы. Водруженный на земле термин был как бы домашней религией, внедренной в землю для того, чтобы показать, что эта земля на веки вечные стала собственностью семьи. Позже, с помощью поэзии, термин превратился в бога.

Использование терминов, или священных межевых знаков, для обозначения границ полей было, по-видимому, свойственно всей индоевропейской расе. Этот обычай существовал в глубокой древности у индусов, и священные обряды установки границ имели много общего с обрядами, которые описывает Сикул Флакк. Мы находим термины у сабинян и у этрусков. У эллинов тоже были священные межевые знаки.

В мире не существовало той силы, которая могла бы переместить установленные с соблюдением необходимых обрядов термины. Они должны были вечно оставаться на одном и том же месте. Этот религиозный принцип нашел отражение в римской легенде. Юпитер, пожелавший расчистить место для своего храма на Капитолийском холме, не смог вытеснить с этого места бога Термина.

Это старое предание показывает, насколько священной считалась собственность; неподвижный Термин есть не что иное, как нерушимое право собственности.

Термин фактически охранял границу. Сосед не смел приближаться к ней слишком близко, «ибо тогда, – как говорит Овидий, – бог, почувствовав удар лемехом или мотыгой, кричал: «Остановись: это мое поле, а твое вон там»[49].

Для того чтобы завладеть чужим полем, надо было опрокинуть или переместить межевой столб, а между тем этот столб был богом. Это было страшное святотатство, и наказание было суровым. Согласно древнеримскому закону, если человек или его волы коснулись Термина, то они обречены, то есть и человек, и его волы будут принесены в жертву во искупление. Этрусский закон, от имени религии, гласил: «Кто коснется межевого столба или переместит его, будет осужден богами. Его дом будет разрушен; его род угаснет; его земля станет бесплодной; град и засуха погубят его урожай; члены (руки и ноги) виновного покроются язвами и отсохнут». До нас не дошли афинские законы по этому вопросу; сохранилось всего лишь три слова, означающие: «Не переступай границ». Но Платон, по-видимому, дополняет мысль законодателя, когда говорит: «Нашим первоочередным законом должен быть следующий: «Никто не должен касаться границы, отделяющей его поле от поля соседа, поскольку она должна оставаться нерушимой… Никому не позволено пытаться сдвигать даже самый маленький камень, который отделяет дружбу от вражды, камень, который поклялись сохранять на одном и том же месте».

Из всех этих верований, обычаев и законов следует, что именно домашняя религия научила человека сделать землю своей собственностью и обеспечила ему право владения землей.

Нетрудно понять, что задуманное и установленное таким образом право собственности было гораздо более полным и абсолютным в своих проявлениях, чем это возможно в современных обществах, где оно основывается на иных принципах. Собственность была настолько неотделима от домашней религии, что семья не могла отказаться от одной, не отказываясь от другой. Дом и поле входили, если можно так выразиться, в семью, и семья не могла лишиться их или отказаться от владения ими. Платон в учении о законах не претендует на то, что выдвигает новую мысль, когда запрещает владельцу продавать свое поле; он просто напоминает о старом законе. Все это заставляет нас высказать предположение, что в древности собственность была неотчуждаема. Известно, что в Спарте существовал запрет на продажу земли[50].

Такой же запрет существовал в законах локров и в законах Левкады. В Коринфе по законам Фидона должны были приниматься специальные меры к поддержанию соответствия между числом граждан и числом земельных наделов[51].

Соблюсти этот закон можно было только в случае запрета на продажу земельных участков и даже их раздела.

В законе Солона, появившемся семью или восемью поколениями позже, чем закон Фидона Коринфского, уже нет запрета на продажу земли, но на продавца налагается серьезный штраф, и он лишается гражданских прав[52].

Аристотель пишет, что во многих городах древние законы запрещали продажу земли.

Нас не должны удивлять подобные законы. Заложите в основу права на собственность право на труд, и человек сможет избавиться от собственности. Заложите в основу религию, и человек не сможет отказаться от собственности; в этом случае связь более сильная, чем его желание, соединит его с землей. Кроме того, земля, где находится могила, где живут священные предки, где семья должна совершать обряды культа, является собственностью не одного человека, а всей семьи. Право собственности устанавливает не живущий на этой земле человек, а домашний бог. Человеку просто доверено распоряжаться землей, но принадлежит она тем, кто умер, и тем, кто еще должен родиться. Она является частью семьи и не может быть отделена от семьи. Отделить одно от другого значит нарушить культ. У индусов собственность, тоже основанная на религии, была неотчуждаема.