Так! Стоп! Не о том думаешь, Софи. Решай, прощаем, нет?

Я подняла голову. В первое мгновение появилось желание снова уставиться на носки своих ботинок, но потом все-таки выдержала его взгляд. Такой неуверенный… участливо-заботливый, я б сказала.

Мурашки вернулись. Оглянулась, проверяя, не открыты ли окна. Убеждая себя, что мне просто холодно, а не то, что это такая реакция на этого… человека. Но нет, окна закрыты. И даже горит огонь в камине, от которого, не смотря на его искусственность, все равно идет жар.

Молчание стало неловким, и я все-таки ответила:

— Ладно… просто больше так не делай.

— Не буду, — он улыбнулся уголками губ. — И ты даже не спросишь, зачем я тебя искал?

— Ну, и зачем же?

Он гордо вздернул подбородок:

— Потому что я нашел твою машину.

— Правда?! — Я практически закричала, не веря своим ушам, но вовремя спохватилась и зажала рот ладонью.

— Правда. Только…

— Что «только»? — Я уже начинала нервничать, так хотелось поскорее вернуть и машину, и сумку, и телефон, наконец.

— Только она не совсем на ходу. Я бы сказал, совсем не на ходу.

— Совсе-ем? – Разочарованно протянула я. – Но…

— Но ее уже ремонтируют, — теперь Эдриан казался нетерпеливым… — Скажешь свой адрес, я помогу привезти ее к тебе домой, ладно? А сейчас я отвезу тебя домой, сам.

Ах, вот оно что!

Червячок обиды принялся точить меня изнутри. Ну конечно! Зачем еще ему искать мою машину, а потом еще и почти ночью бегать искать меня по дому! Ему просто надоело мое присутствие, и решил мне помочь, чтобы поскорее избавиться от моего общества. Вот и все. А не из благородных намерений, как я себе уже нафантазировала.

Прощать его я передумала. Молча развернулась и ушла собирать вещи. Ну, как вещи – скрипку.

Так же молча, спустилась вниз, прижимая к груди свой инструмент, и не глядя прошествовала мимо озадаченного Эдриана к входной двери. Мысленно ругая себя за опрометчивую надежду на то, что я ему хоть капельку интересна, наблюдала, как дверь плавно отъезжает в сторону и впускает внутрь холодный ночной воздух.

— Черт!.. — Эдриан выругался и рывком утянул меня к себе за спину.

Под злым взглядом Шерил чуть не выронила скрипку, и вцепилась одной рукой в стоящего передо мной мужчину, пытаясь понять, почему он вдруг задействовал матерный язык.

— Далеко собрались? — У нее еще и голос злой, в придачу к горящим огнем глазам.

Я точно помню, что перед сном она одета была по-другому…

Сейчас же Шерил в кожаном плаще и на высоких каблуках, на фоне полной луны выглядела… зловеще.

Со следующего момента я перестала вообще что-либо понимать.

Эдриан рванул вперед, и втащил Шерил внутрь. Со всей силы впечатал ее в стену, приподнимая за горло. Я вскрикнула и зажмурилась. Когда открыла глаза – Эдриан уже лежал на полу, присыпанный стеклом от разбитой о его голову той самой напольной вазы. А Шерил неотрывно глядя на меня дикими глазами, двигалась в мою сторону. И что-то мне подсказывает – не за тем, чтобы узнать, куда это я собралась…

Я завизжала во весь голос, стараясь перекричать собственное бешено-бьющееся от страха сердце, и побежала вглубь дома. Спохватилась, что планировку комнат я так и не запомнила, а потому сменила траекторию бега и вылетела на улицу.

Нечеловеческое пыхтение за спиной заставило обернуться, от увиденного волосы на голове зашевелились, а ноги вросли в землю.

Волк размером с медведя, а именно такого размера я видела медведей в зоопарке, стоял на задних лапах. Желтые клыки, вздыбленная шерсть, но… совершенно осмысленный, человеческий взгляд.

Взвыв, кинулся на меня.

От ужаса даже голос пропал, побежала вперед, не разбирая дороги, и зря – споткнулась о клумбу и пребольно ударилась головой о камень на дорожке.

Последнее, что я услышала, перед тем как отключиться  – клацающие челюсти надо мной.

Шерил поежилась от ветра, и подняв голову вверх, втянула в себя безумно вкусный аромат свежести, какой бывает только когда идет дождь, как сейчас.

Запах, неизменно ассоциирующийся у нее с детством.

Она и ее папа любили играть на улице в такие моменты, без зонтов, промокшие до нитки и невероятно счастливые. Они всегда играли под дождем. Именно в такие минуты Шерил убеждалась в том, что ее папа – самый лучший папа во всем мире. Да что там, мире – во всей вселенной.

Девушка стояла опершись на машину, вспоминая безоблачные моменты детства, пока не услышала щелчок открывающейся двери.

Виктор и Генри не заставили себя долго ждать. С маленьким чемоданом в одной руке, и небольшим железным кейсом в другой – стояли на пороге лаборатории, в ожидании дальнейших указаний.

Презрительно оглядев мужчин, произнесла тихо, но оба ее услышали, как если бы она кричала им прямо в уши:

— Доктор Клэйтон, вы готовы?

Хоть ответ и был очевиден, девушка все же задала этот вопрос.

— Мисс… — Виктор осекся. Он до сих пор не знал, как ее зовут. — Генри едет с нами.

— Генри? — Поморщилась Шерил.

— Да, Генри. Генри Бэллфор. Он – наглядное доказательство того, что от проклятия можно избавиться. Он будет моим помощником, и… это не обсуждается. — Доктор сказал это, и замер еле дыша. Слишком опасно вот так ставить условия оборотню, но он нашел в себе силы это произнести.

Шерил кинула апатичный взгляд на Генри, но, надо признать, стоило ей это невероятных усилий. Как только почувствовала его, сердце тут же принялось лихорадочно стучать о ребра. В первое мгновение хотела прыгнуть в машину, и уехать куда подальше, или… разорвать его на части, чтобы больше никогда не испытывать подобных эмоций.

Кивнула в знак согласия.

Минимум одежды в маленьком чемодане, и кейс замком в котором надежно спрятаны все документы и записи. Все это Виктор забрал с собой, и запер лабораторию на ключ.

Он снизу вверх оглядел здание грустным взглядом. Слишком много воспоминаний связано с этим местом… Доктор был полностью уверен, что больше не вернется сюда. Никто не вернется. Никогда.

Своим уходом Виктор ставил жирную точку последнего предложения на странице его жизни.

Главное, чтобы эта самая страница не была последней. А с остальным он справится.

Он поежился под рассерженным взглядом Шерил, и еле заметно кивнув Генри, пошел к машине, размышляя, сколько ценной информации сможет выведать у девушки за время их пути.

Сели на задние места, неловко прижимая к себе пожитки.

— Простите, мне как то не по себе, я даже не знаю вашего имени… как к вам можно обращаться?