24 июня. Договор подписан. Я получаю разных товаров приблизительно на пять миллионов долларов, продукты, автомобили, военное снаряжение и т. и. Работа в полном разгаре. Едва ли не самый важный вопрос теперь, как отправить все это в Латвию, куда их собрать и в какую гавань направить? В разрешении этих вопросов мне помогают полковник Этвуд, полковник Колман, майор Нобль, капитан Боэн и лейтенант Бери. Много денег уже потрачено, еще больше нужно, чтобы все это доставить на место. Решаю ехать в Ливерпуль. Там много латышей, капитанов и владельцев пароходов, у которых во время войны накопилось много денег. Из них немало погибло, но кто уцелел, тот богат.

27–30 июня. В продолжение двух месяцев я уже четвертый раз еду по Северной Франции, картина все та же, голые поля, общее разрушение. Это действует крайне удручающе, временами кажется, души погибших окружают наш поезд и говорят: «Здесь пролилась наша кровь, разрывалось наше тело, ломались наши кости. Послушайте, какие вопли страдания проносятся по этим пустынным полям! Ради чего эти жертвы, ваши слезы, столько горя? Ответьте нам, ушедшим в вечность, скажите, чего достигли вы, прервав нашу кратковременную жизнь, чудесное мгновение вечности?»

И вдруг неожиданный удар дверью по большому пальцу руки. Ноготь оторван. Это я забылся и падаю в легкое обморочное состояние. Сосед-англичанин при помощи эфира приводит меня в чувство, помогает перевязать разбитый палец. Ощущаю сильную боль и какое-то внутреннее удовлетворение, вот и я ранен на этих полях. Приезжаю в Лондон, оперирую палец, хожу с подвешенной на перевязи рукой. Это доставляет немалые затруднения.

Выезжаю в Ливерпуль.

Президент Вильсон. По той же дороге шесть месяцев назад ехал президент Вильсон, отправляясь в Манчестер, где произнес блестящую убедительную речь. Он хотел найти поддержку у английского народа, у рабочих, американцы его не поняли или, может быть, не хотели понять. Его речь в моем портфеле. Вынимаю и читаю: «Человек, который не хочет вам услужить, не ваш друг, и вы ему тоже не друг, если не хотите ему услужить. Только от осознания общих интересов, этих импульсов, желания служить другим рождается высшее самоудовлетворение и уверенность в себе и других, которые называются дружбой».

В Ливерпуле я достиг своей цели, достал деньги. Теперь еду обратно и вновь перечитываю речь президента Вильсона. Должно быть, очень нелегко было ему, если он принужден был искать поддержку в Манчестере, чтобы противодействовать оппозиции в собственной стране. Более дальновидные и мыслящие американцы справедливо говорят: «Президенту Вильсону надо было родиться на сто лет позже». Но тогда он не был бы пророком, каким стал сегодня, пророком, подарившим миру великие мысли о новых основаниях для мирного сотрудничества народов. «С самого начала истории, с тех пор, как люди произнесли это слово «свобода», все говорили и говорят о своих правах. Но должны были пройти столетия, чтобы люди поняли и оценили основные принципы права и значение наших обязанностей, осознали, что пока не исполняются обязанности, не может быть и прав». Так говорил представитель великой демократической страны двадцать лет назад, когда искал новые способы сотрудничества народов и закладывал фундамент Лиги Наций.

3 июля. Латвийская делегация снова выпустила воззвание.

14 июля. Сегодня день победы. Париж и вся Франция в ликующем праздничном настроении. Гордо идут эскадроны. Медленно двигаются танки, орудия, военные повозки. Над всем развеваются знамена, а выше над Парижем реют аэропланы. Слышны ликующие возгласы: «Да здравствует Франция!», «Да здравствуют союзники, вожди их армий, короли и президенты!». Пенится шампанское, звучат песни, люди обнимаются, льются слезы. Каждый приветствует друг друга с победой»[7].

2 сентября. Уже больше месяца я в Бордо. Все товары сконцентрированы здесь. Первый пароход Euphemia уходит в Латвию. С большим трудом удалось найти капитана, решившегося ехать. Все боятся немцев и еще больше большевиков. Боится большевиков и команда парохода. Ее предчувствия оправдываются, как только Euphemia прибыл в Ригу, его стал обстреливать известный авантюрист Вермонт, поддерживаемый немцами. Не разгружаясь, пароход уходит в Ревель, где должен был оставаться до изгнания Вермонта.

Неожиданно в Бордо встречаю американского капитана Деверо, члена военной миссии в Балтийских странах, возглавлявшейся полковником Грином. Капитан возвращается в Америку к семье и счастлив, что может покинуть

Европу. Но переживания в Европе так глубоки и необычайны, что на душе у него, помимо радости, еще большая грусть и жалость. Особенно памятны ему месяцы, проведенные в Прибалтике, где он хорошо познакомился с хозяевами этих земель, латышами, эстонцами, частично с литовцами и немецкими баронами, особо привилегированной здесь кастой. По-человечески он сожалел о разорении баронов. Но тут же делился неприятными впечатлениями, американцам не могло понравиться, что немецкие бароны настойчиво и упорно старались представить латышей и эстонцев большевиками. Удивительно, они не могли или не хотели в своем эгоистическом затмении понять, что жизнь и факты говорили совсем о другом, исключительное трудолюбие балтийских крестьян, борьба с большевиками – все свидетельствовало против них и компрометировало в глазах американцев. Беспристрастный рассказ капитана Devereux показался мне весьма поучительным, нельзя добиваться правды неправедными средствами, ложь укутать и спрятать в одежды полуправды. Рано или поздно всякая неправда должна уступить место истине, это справедливо и для отдельного человека, и для целых народов, какие бы цели они себе ни ставили. Только это убеждение дает надежду, право и радость жить и работать даже в самые мрачные дни и самые тяжкие времена. К сожалению, «правда» и «неправда» иногда понимаются различно, тем энергичнее надо трудиться над разработкой самой великой, важнейшей из всех наук, «наукой мирного сосуществования народов и государств». Да, это целая наука. Ею не занимались, ее еще нет, но она одна может приблизить человечество к тому идеалу, когда слова «мир на земле» станут живой и счастливой реальностью.

13 ноября. Все дела закончены. Могу оставить Париж и ехать в Ригу. Приятный сюрприз, получил письмо от американского сенатора Генри Холлиса. Он благодарит за совместную образцовую работу и шлет наилучшие пожелания в дальнейшем. Но особенно мне была дорога благодарственная телеграмма от латвийского министра-президента Ульманиса за пароход Euphemia, результат моей работы.