– Их представления, если так можно выразиться, практически чуть ли не конгруэнтны, – пояснил Алексей Алексеевич. – То есть совпадают, пусть и не полностью, – Алексей Алексеевич вспомнил жену с ее демократическим либералом и вздохнул. – Но, думается мне, подлинная измена всегда начинается с духовной сферы.

– Что это еще за “подлинная измена”, – возмутились женщины. – По-вашему, бывает еще и измена не подлинная?

– Конечно, – восхитился Нахапаров. – Еще как бывает. Я, например, с тех пор как вышел из мальчишеского возраста, своим женщинам разрешаю все. С одним только условием. Чтобы они от меня ничего не скрывали.

– Ну, Игорь, извините, это уже извращение, прямо мазохизм какой-то, – удивилась Ирина и, ища поддержки, повернулась к Ольге.

– Да нет, – задумчиво протянула Ольга. – Пожалуй, в этом что-то есть.

– Конечно, есть, – заорал в восторге Юра. – Еще как есть! Сугубо профессиональный интерес, а, Игорь? Препарируете в творческих целях? Я прав?

– Нет, хор-рош гусь! Он разрешает женщине, чего запретить не может. Да еще и заставляет при этом перед собой отчитываться, – не сдавалась Ирина.

– Неправда, – серьезно сказал Нахапаров. – Я снимаю с нее чувство вины. Даю возможность не прятаться, не лгать. Не изворачиваться.

– А что Вы получаете взамен? – спросил Борис с любопытством.

– Что это дает мне? Прежде всего, ощущение, что я не есть тот самый последний огурец, который режут, когда пошла такая пьянка.

– Не очень понятно, а вот, поди ж ты, убедительно, – рассмеялась Ольга.

– Да-а, – завистливо протянул Борис. – А ведь это, пожалуй, здорово. Жалко, я до этого не додумался.

– Да будет тебе, – сказала Ольга. – Большего ревнивца, чем ты, и представить себе трудно.

– А я о чем? И я об этом.

– Нет-нет, тут другое что-то, – задумчиво сказала Ирина. – Ну, хорошо. Ну, допустим. Допустим, Вы не ревнивы. Но как так получилось, что Вы вдруг не ревнивы? Почему это Вы не ревнивы?

– Я уверен в себе.

– Но не настолько же?

– Настолько.

– Нет-нет. Нет! Разве Вам не будет больно, обидно? Разве Вы не будете переживать и страдать? – снова загорячилась Ирина. – Разрешаю… ишь ты, какой! Я могу себе представить, что Вы все это преодолеете усилием воли, не покажете ничего, и все такое, но страдать-то при этом будете, будете.

– А разве у меня самого рыльце не в пуху? – возразил Нахапаров. – Какое я имею право отказывать партнеру в том, что сам себе позволяю?

– Это, конечно, правильно в теории, – не унималась Ирина. – Но ведь чувства-то рассудку не подчиняются. Я вам о чувствах, а Вы мне все с точки зрения разума втолковываете.

– Нет, постойте, – снова вмешалась Ольга. – А Вы сами? Вы-то как? Вы им, своим, тоже все-все рассказываете?

– Ну, мать, зная тебя, я бы этого делать не стал, – засмеялся Борис, а Нахапаров весело оглядел женщин и отрицательно покачал головой.

– Ага, вот мы Вас и ущучили, – радостно захлопала в ладоши Ирина.

– Ошибаетесь, ничего вы меня не ущучили. Мой разговор с… э-э… подругами проходит всегда по одной и той же схеме. Сначала они бывают ошарашены и растеряны, потом заинтересованы, потом, не зная, как реагировать, начинают тянуть время и принимаются допытываться, зачем мне это надо. Потом начинают объяснять мне, что в глазах любимого человека женщине все равно хочется выглядеть даже лучше, чем она есть на самом деле. А в конце переходят в наступление и спрашивают, причем агрессивно, очень агрессивно, а сам-то, мол, ты, ты-то что же, будешь рассказывать?

– Так и что Вы отвечаете?.. Да-да, что?..

– Всегда одно и то же. Я говорю, что если ты поставишь такое условие, то буду. Я тебе этого не советую, тебе это ни к чему, уверяю. Но, если будешь настаивать, расскажу. И знаете, до сих пор не нашлось ни одной женщины, которая бы сказала – да, хочу. И не найдется, я думаю.

– А Вам не кажется, что весь этот уговор выглядит несколько, я бы сказал, наивным, – вмешался Юра. – На словах она может согласиться на что угодно, а как дойдет до дела, так она Вас спокойненько и надует.

– Разговор обычно бывает долгим. И этого аспекта проблемы обязательно касается. И тогда я говорю, что врать не надо, смысла нет. Я почувствую, а уж если я почувствовал… все равно узнаю. Я перестану тебе доверять. А это конец.

– Но она все же может рискнуть, – сказал Юра, тонко улыбаясь.

– Да нет, – задумчиво возразила Ольга. – Тут Игорь, пожалуй, прав. Женщина инструмент тонкий. То есть… я имею в виду женщину для Игоря, а не Борисову многоподбородковую прелестницу… слышишь меня, супруг мой любвеобильный… А обманывать ей придется, так сказать, сразу по двум пунктам. И чуткий мужчина всегда почувствует фальшь.

– Все это схемы, – с коротким смешком сказал Борис. – Схемы и голые теории. Но приемчик, однако же, хитрый. Поздравляю. И ощущение полной свободы есть, и избавление от чувства вины, да, в этом Вы правы. И гордость – вон он у меня какой… необыкновенный. И вся она разбудоражена, взволнована, заинтригована, где уж тут возникнуть мыслям о ком ни будь другом? Вот это и называется держать женщину на длинном поводке. И далеко, вроде бы, отпущена, обжирается, можно сказать, свободой и волей, а чуть за поводок дернул, и… “к ноге!” Браво. Браво, Игорь, браво.

– Ты, как всегда, все, с одной стороны, усложняешь, а с другой упрощаешь, – кокетливо вскинулась Ольга. – Я, например, обязательно попробовала бы. Это черт знает как увлекательно… Ах, тебе интересно? Ты хочешь знать? Ну, так и получай. В подробностях, в картинках.

– Да ничего бы ты такого не сделала, – сказал Борис. – Тебя-то я знаю, как облупленную. Ты бы тешила себя тем, что все можешь. В любой момент. А как дошло бы до, так сказать, воплощения… тут же и шмыгнула бы в кусты. Ты бы решила, что рассказывать-то придется не только о том, как, но и о том, почему. Стриптиз духовный придется устраивать, раздеваться догола. А ты этого духовного эксгибиционизма ой-как не любишь. Да и какая женщина любит?

– Ага, – с торжеством закричала Ирина. – Вот все и понятно! Вот и выходит, Игорь, что ты… Вы тоже ревнивец, но хитрый. И Борис нам все про Вас замечательно объяснил.

– Нет-нет, Ирочка, подождите, – вмешался Алексей Алексеевич. – И что же, Игорь, они Вам все, как есть, рассказывали?

– Конечно.

– А чтобы утаивали, такие случаи бывали?

– Да. Один.

– И что же потом? – дружно воскликнули женщины.

– А ничего. В буквальном смысле. Но вы не находите, что мы уклонились от темы?

– Наоборот. Она получила неожиданное, но очень интересное развитие, – сказал Алексей Алексеевич. – Я с легкостью