Нестеров мгновение помедлил, затем протянул документ Ларисе.

Каре понравилось, как их гость ловко, легко и элегантно мокнул носом Ларису, вообразившую себя большим боссом. А ведь она была всего-навсего директором одного из магазинов отца. Пусть и самого крупного, и даже имела в нем долю, но все же была мелким винтиком, пытающимся подмять под себя руководство компании.

У Кары на этот счет имелись свои соображения.

Лариса недовольно изучала паспорт. Это был паспорт гражданина Испании, а из подобного документа много не вытянешь, и все же это лучше, чем ничего.

— Вы позволите мне сделать ксерокопию? — после минутного колебания спросила она.

Нестеров едва заметно усмехнулся, но тем не менее позволил.

Кара наблюдала за Ларисой с видимым неодобрением. Все выглядело крайне несолидно, по-дилетантски примитивно и как-то глупо. Но влезать со своими комментариями было бы еще глупее.

— Спасибо. — Лариса вернула паспорт владельцу. — Какие же у вас теперь планы в связи с отсутствием Бориса?

— Ну, для начала мне надо снять номер в отеле, а там уж я подумаю, — сухо улыбнулся ей в ответ Нестеров.

— Ну что вы! Какой отель? Борис вас пригласил, вы его гость, вы просто обязаны остаться. К тому же дом большой, вы никому не помешаете, — превратилась в любезную хозяйку Лариса.

Хочет все же выяснить у гостя, что за проект затевал с ним отец, поняла Карина. Личность Нестерова они с Маратом пробьют, всю его подноготную вытянут, и бояться его будет нечего. К тому же отец всегда был осторожен, кого попало в гости не зазывал, да еще на целую неделю.

— Благодарю, но думаю, это неудобно, — категорически покачал головой Нестеров.

— Какое неудобство! К тому же, учитывая некоторую скрытность Бориса, можно предположить, что он исчез из какого-то хитрого расчета, решит свои дела — и появится не сегодня завтра. А возможно, — тут Лариса придала лицу едва уловимое выражение оскорбленного достоинства, — просто загулял с какой-то девицей. У него изредка случаются приступы безответственного пофигизма на почве женщин.

По лицу Нестерова было трудно понять, поверил он Ларисиным доводам или нет, но после продолжительных колебаний и уговоров он согласился задержаться.

— Геннадий Сергеевич! — В кабинет Таволжанина после короткого решительного стука вошел юрист компании Лютецкий. — Тут новые факты всплыли.

— Что еще?

— Это по Арчугову.

— Что еще по Арчугову? Нашелся? — нехорошо хохотнул бизнесмен.

— Нет. Его компании. Они ему больше не принадлежат.

— Что значит «не принадлежат»? — Таволжанин захлопнул крышку ноутбука, показывая, что готов заниматься этим вопросом.

— Около двух месяцев назад он продал их какой-то Галине Федоровне Кротовой за один рубль.

— Так… Чувствовал, значит, старый боров, что жареным пахнет! — ощерился Таволжанин. — Только тут он сыграл против себя.

— Не знаю. Глупо как-то, — усомнился юрист.

— Ты выяснил, что это за Кротова?

— Да. Вот фото. Сорок четыре года, уроженка Петербурга. По адресу прописки давно не проживает, фактическое место жительства пока не установили. — Лютецкий положил на стол перед Таволжаниным распечатку.

— Выяснить про нее все! И подготовьте пакет документов. Эти компании должны перейти вдове Арчугова, и как можно скорее. — Таволжанин откинулся на спинку кресла, лицо его выражало крайнюю степень довольства. — Ну надо так лохануться! Ну, Борька, просто подарочек преподнес, мир твоему праху! Даже не поленюсь свечку за помин души поставить! — веселился Геннадий Сергеевич, но быстро оборвал себя. — Кротову не беспокоить, чтобы ни одна живая душа не знала о происходящем. Ясно? Сведения собрать, но чтобы никто… Ты понял?

— Да. — Щупленький, неприятно скользкий на вид юрист ужиком выскользнул из кабинета. Он работал с Таволжаниным не один год и иногда понимал хозяина лучше, чем тот сам себя. Он знал все, что ему предстоит сделать, на десять шагов вперед. Слишком много у них за плечами общих дел, дел весьма и весьма сомнительных, были провалы, но успехов было больше. Они прошли девяностые, начало двухтысячных, и все еще живы, и все еще на коне.

Таволжанин сидел в кабинете, довольно улыбаясь, хваля себя за дальновидность и интуицию. Интуиция его никогда не подводила, он нутром чувствовал, где можно поживиться, и никогда не ошибался.

Ну что ж. Пока Лютецкий будет заниматься бумагами, ему стоит проявить к вдовушке повышенное внимание, чтобы не нашелся еще какой-нибудь «утешитель». Арчугова ему еще понадобится. Он сделает все красиво.

18 мая 2017 г.

Римма Арчугова сидела все утро у себя. Во-первых, смена часовых поясов, против организма не попрешь, а во-вторых, ей совершенно не хотелось общаться с родственниками, особенно с Кариной. Вчера мать целый день таскала их по встречам и переговорам, это было скучно, но раздражало другое. Раздражала Кара.

С какой стати она так умничает? Сует везде свой нос, лезет с комментариями? Она что, реально собралась после раздела наследства управлять своей долей семейного добра? Римма не спрашивала мать, из каких соображений та вызвала Кару из Штатов, но была уверена, что мать ошиблась. Эта выскочка дорого им обойдется. Проще было бы Машку приручить. Она хотя бы производила впечатление законченной дуры.

Машу Римма видела только на свадьбе, и мнение ее о новой папиной жене было самое невысокое. Дворняжка. Да еще и тупая. А с каким превосходством эта дура смотрела на них с Кариной! Как будто бы заграбастала папашины миллионы. Наивная дурочка! Да папаша кинет ее без копейки в любой момент и мучиться не будет. Правда, лиса родила папочке сына, и его он, разумеется, содержать будет, оставит квартиру, оплатит обучение, будет подкидывать на еду и отдых, при этом стараясь собственноручно выкупать туры, сам найдет школу и переведет деньги, выдавая «бывшей» наличными на руки жалкие крохи.

Только у матери хватило ума втереться в их общий бизнес на стадии мармеладно-шоколадных отношений, не без гордости размышляла Римма, а потом было уже поздно. Римма усмехнулась и перевернулась на живот, блаженно раскинувшись на кровати. Солнышко робко пыталось пробить себе дорогу сквозь неплотные шторы, в листве большущей березы орали как очумелые птицы, пахло свежескошенной травой. Очевидно, садовник утром косил газоны. Было приятно валяться без дела в огромной мягкой кровати, болтать голыми пятками и знать, что никаких дел у тебя сегодня нет. Торопиться некуда. Римма счастливо потянулась, и в этот момент полнейшей безмятежности откуда-то с улицы донесся тревожный шум. И даже не шум, а скорее энергетические волны. Тревожные и беспокойные.

Римма прислушалась. Сквозь распахнутое окно доносились едва различимые голоса, звуки какого-то движения. Римма, почувствовав приступ любопытства, соскользнула с кровати и, подойдя к окну, выглянула из-за занавески. Причиной суеты оказался незнакомый мужчина, весьма привлекательной наружности, около тридцати. Ее любимый возраст. Мальчишеская дурь уже выветрилась, зато появились статус, деньги и умение обращаться с женщинами. Те, у кого они не появились, Римму не интересовали.