Когда часы пробили два, леди Крейчли посмотрела на циферблат, а потом на своих гостей.

– Какой ужас – я вас так надолго задержала!

– Ничего страшного. – Харриет покачала головой и нахмурилась – комната поплыла перед глазами. Она поднялась, пожелала всем спокойной ночи и вышла из комнаты на покрытую ковром лестницу.

И снова нахмурилась, посмотрев вниз, на второй этаж, и покачнувшись.

– Мисс Мосли.

Бенедикт стоял рядом, довольно неуклюже протягивая ей руку.

– Спасибо. – Харриет отвернулась, чтобы скрыть вспыхнувшие щеки, и положила ладонь на его рукав. Она удержалась и не спросила, не занимается ли Бенедикт полевыми работами – рука под рубашкой оказалась твердой, как камень. Отличные мускулы, не то что у других мужчин. Разве что мистер Латимер мог поспорить с Бенедиктом в силе.

– Я должен принести свои извинения, – говорил Бенедикт, пока они спускались вниз по лестнице. – Это я без спросу наполнял ваш бокал.

– Думаете, я пьяна? – Харриет чуть-чуть подумала и расхохоталась, потому что, по правде говоря, так оно и было. – Мы с друзьями любим выпить вина, и, честно признаюсь, Гас и я провели вечерок-другой, приканчивая случайную бутылочку. Но не думаю, что тот пунш такой же крепкий, как бренди леди Крейчли. – Она резко остановилась на площадке перед коридором и посмотрела на Бенедикта. – Но я не повела себя неприлично, да?

– Нет, – ответил он. А когда они направились к своим комнатам, уточнил: – Гас – это ваш муж?

Харриет помотала головой:

– Моя лучшая подруга, Августа Мерриуэзер. Мы живем в одном доме. – Она улыбнулась, думая о подруге. Потом Харриет снова взглянула на Бенедикта, он смотрел на ее улыбку.

Брови Харриет сошлись в одну линию, она поджала губы.

– Бенедикт… могу я называть вас Бенедиктом?

– Да.

Они остановились перед своими комнатами.

– Только ответьте честно.

– Конечно.

– У меня что-то застряло в зубах? Может, листик петрушки от обеда остался?

– Что? – Он уставился на нее, словно она лишилась рассудка, и Харриет усмехнулась:

– Я все думаю, почему вы постоянно смотрите на мой рот. И решила, что там, наверное, что-то застряло… – Харриет оскалилась и постучала указательным пальцем по зубам. Потом тряхнула головой и криво усмехнулась. – Или, может, вы хотите меня поцеловать?

Несмотря на попытку Харриет пошутить, лицо Бенедикта осталось непроницаемым. Он не улыбнулся, хотя его карие глаза потемнели в тусклом свете коридора.

– У вас ничего не застряло в зубах, Харриет. – И голос его при этом звучал очень напряженно.

– Ну, тогда… – Харриет коротко кивнула, – вы, должно быть, ждете поцелуя.

Бенедикт не шелохнулся, и улыбка ее начала увядать. Харриет облизала губы.

– Мистер Брэдборн?

– Бенедикт. – Он уставился на ее язычок и шагнул к ней.

Харриет была уверена, что ее сердце остановилось, хотя оно так стучало, что отдавалось в ушах. Она не могла двинуть ногами, чтобы отступить назад, и не могла убедить себя, что действительно хочет отодвинуться.

– Бенедикт?

– Да, – сказал он. – Я в самом деле хочу поцелуя.

Он стоял так близко, что она ощущала его дыхание на своих губах, но больше не приближался. Его взгляд не отрывался от ее; глаза его были почти черными и решительными. Харриет подняла дрожавшие руки и положила их на плечи Бенедикта. Она ощутила движение – он сжал в кулаки вытянутые по бокам руки – и заметила тень в нижней половине его лица, там, где пробивалась утренняя щетина.

Харриет закрыла глаза и поцеловала его.

Из дневника Харриет Р. Мосли

Следует учесть, что женщина, имея дело с джентльменом, никогда, никогда не должна брать на себя лидерство, как делает это, общаясь со своими ближайшими подругами. Даже в том случае, если это просто шутка.

Ее поцелуй удивил его так же сильно, как собственное, внезапно пропавшее чувство юмора. Он понимал, что Харриет подтрунивает над ним, но хотел верить, что все происходит всерьез. Собственно, он вынудил ее совершить поступок, который изначально был просто шуткой.

Мягкое прикосновение ее губ походило на прикоснлвение крыла птенца. Он почувствовал, как ее дыхание овеяло лицо. Влажность ее губ, то, как она прильнула к его рту, лишило его сна, и Бенедикт крутился в постели едва ли не всю ночь. Несколько раз, вглядываясь в темноту, он ловил себя на том, что ждет новой встречи с Харриет Мосли.

Когда дверь в столовую открылась, Бенедикт заерзал на стуле и оглянулся. В комнату вошла мисс Пруитт. Он нахмурился и повернулся к своей пустой тарелке и четвертой чашке чая.

Ему казалось, что он уже много часов подряд сидит за столом, но он не мог уйти из столовой, пока не увидит женщину, заставившую его мучиться и не спать до самого рассвета, а потом погрузила его в такой сон, о каком некоторые мужчины могут только мечтать.

Оторвавшись от Бенедикта, Харриет не стала рисковать и желать ему спокойной ночи. Они добрую минуту просто смотрели друг на друга, потом на лестнице послышались шаги, и Харриет метнулась в свою комнату. Он смотрел на закрывшуюся дверь, все еще ощущая на своих губах тепло ее губ, и боролся с желанием последовать за ней.

Ее появлению в столовой предшествовал тяжелый удар, словно тело врезалось в косяк. Бенедикт не прибегал ни к каким уловкам, оглядываясь всякий раз, как дверь открывалась. Но когда дверь распахнулась на этот раз, все за столом замолчали, уставившись на ввалившуюся в столовую Харриет. Она упала на четвереньки, но прежде, чем все успели вскочить из-за стола, Харриет уже поднялась на ноги.

Бенедикт тоже встал и уже шел в ее сторону, когда Харриет выпрямилась в полный рост. Он остановился. Ее щеки и шея горели, глаза широко распахнулись. Она кинула взгляд на людей, ставших свидетелями ее позорища, потом глубоко вздохнула, усмехнулась и расправила плечи, чтобы придать выразительности своим словам.

– Я обожаю завтрак!

Бенедикт усмехнулся ей в ответ. Остальные захохотали. Элиза Пруитт, как заметил Бенедикт, прижала ладонь к губам. Харриет взглянула на Лиззи, фыркнула и направилась к пустому месту рядом с Байроном Эллиотом, как можно дальше от Бенедикта, но он выдвинул стул рядом с собой.

Харриет остановилась, коротко взглянула ему в глаза и села, пробормотав слова благодарности.

Бенедикт отметил, как на мгновение потемнело лицо Эллиота, как он поднял свою чашку с чаем, словно признавая хорошо сыгранную партию.

– Вы не ушиблись, мисс Мосли? – спросила сидевшая во главе стола леди Крейчли, подавив наконец смех.