вначале она намеренно игнорировала. Да, жить с красивым, но совершенно чужим мужчиной в одной квартире оказалось непросто, слава Богу, он и сам к ней в душу не лез. Друг с другом они почти не общались, максимум «привет-пока», к тому же внешняя привлекательность Максима еще больше отталкивала Алину. Ситуацию изменил случай, и кто знает, как бы сложилось у них в дальнейшем, если бы ничего не произошло.

В один из тех ужасных дней, когда все идет не по плану, на улице дождь, а ты без зонта, автобус уехал прямо перед носом, тебе нахамили в очереди, а ключи вывалились из рук буквально рядом с дверью, Алина просто не смогла больше сдерживать слез. Она ввалилась в прихожую и разревелась во всю мощь своей боли от предательства мужа и подруги, от стресса, от тупой работы, от самой себя, сползая по стенке вниз и надеясь, что ее сердце разорвется. Максим в это время был дома. Она все ему рассказала, а он принес выпить и просто сидел рядом, пока Алина, вся в соплях и с опухшим лицом, захлебывалась в истерике и вываливала на него обиду, панику и злость, накопившиеся у нее почти за целый месяц новой жизни. В ту ночь двое, сидя на полу и еще не осознавая этого, стали близкими людьми, друзьями. А дружба так же редка, как редка бывает и любовь.

Максим никогда не давил на Алину, обходился без мерзких намеков и с пониманием относился к ее временной ненависти в отношении мужчин. Сексуальное напряжение, которое моментами все же вспыхивало между ними, совместными усилиями переводилось в шутку. А в последнее время так вообще казалось, что симпатии больше нет. Алина подумала, что Макс отступился. И ей стало немного грустно. Нет, не потому, что он ей нравился или она планировала отношения с ним. Хотя, возможно, истинная причина заключалась как раз в этом. Сама она решила точно ничего не предпринимать, ведь боялась сделать хуже, боялась, что он скажет, что его влечение — лишь ее фантазия, боялась, что узнает, что никогда не нравилась ему. И вот сегодня эта фраза на кухне. Как все это понимать? Максим приревновал, когда Алина наконец открыто призналась, что внутренне готова к сексу, но выбрала другого? И что теперь будет? Пока это очень сложный вопрос.

Утром вся редакция стояла на ушах, и прорыв «Новостей с опережением», опубликовавших видео задержания Романа Егорова, остался незамеченным.

Главный, последние полчаса перечислявший всех богов, которых только знал, благодарил небеса за подарок в виде плоской черной коробочки, с важным видом расхаживал по офису и тряс ею перед носом каждого, кто попадался ему на пути. Никто, однако, такому его поведению не удивился: давно было ясно, что придет время, и Главный окончательно сойдет с ума. Пояснений от самого начальника тоже не последовало, но буквально через несколько минут все встало на свои места. Оказалось, Главный просто кое-кого выжидал. Увидев только появившегося в дверном проеме Максима, он бешено поскакал ему навстречу, схватил за руку и силой втащил в свой кабинет. Остаток офиса с облегчением выдохнул: исключительно из-за своей неосмотрительности намеченная жертва сама попала в руки безумного редактора, а значит, можно спокойно работать как минимум несколько часов подряд.

Тем временем Максим, напряженный и сосредоточенный, со всем вниманием уставился в монитор. Сейчас он одним из первых увидит запись допроса Романа Егорова, обвиняемого в убийстве сестры, — ничего нельзя упустить.

Видео началось. Посреди небольшой пустой комнаты на металлическом стуле в наручниках сидел длинный и очень худой парень, больше похожий на подростка, чем на взрослого мужчину. Опущенная голова Романа Егорова резко поднялась, и широко распахнутые бешеные глаза забегали от одной невидимой цели к другой. Было заметно, что Егоров очень боялся. За кадром же находились по меньшей мере три человека — именно столько голосов удалось различить. Один из них без промедлений задал свой вопрос:

— Вас зовут Егоров Роман Сергеевич, двадцать первого ноября девяносто восьмого года рождения, все верно?

— Я не убивал Матильду. Я не убивал сестру, — ответил напуганный Роман.

— Попрошу вас отвечать четко на поставленные вопросы. Вас зовут Егоров Роман Сергеевич, двадцать первого ноября девяносто восьмого года рождения?

— Я не убивал Матильду. Я не убивал сестру.

Голос устало вздохнул и продолжил.

— Где вы находились в воскресенье, двадцать третьего июля, с пяти до семи часов вечера?

— Я не убивал Матильду. Я не убивал сестру.

— Вы понимаете, где находитесь сейчас?

— Я не убивал Матильду. Я не убивал сестру.

— Вы можете объяснить, как в вашей квартире оказался кухонный нож, которым была зарезана гражданка Егорова?

— Я не убивал Матильду. Я не убивал сестру.

— На орудии убийства обнаружены ваши отпечатки пальцев. Тогда поясните, как они могли оказаться на ноже, если вы утверждаете, что непричастны к ее смерти?

— Я не убивал Матильду. Я не убивал сестру.

Похоже, Роман Егоров был не в себе. Он начал качаться на стуле, пытался самостоятельно сорвать с запястий наручники, явно нанося себе увечья и испытывая боль, повторял, как заученный стишок, что он не убивал сестру. Видео прервалось и неожиданно тут же началось вновь.

В том же помещении и на том же стуле сидел Роман Егоров, уже более спокойный, но с такими же большими бешеными глазами, теперь глядящими куда-то вдаль. Рядом с арестованным находился человек в белом халате, скорее всего, врач. Тот же, что и в прошлый раз, голос за кадром стал спрашивать:

— Вас зовут Егоров Роман Сергеевич, двадцать первого ноября девяносто восьмого года рождения, все верно?

— Да, — покорно ответил Рома.

— Вы понимаете, где находитесь?

— Да.

— Вас обвиняют в убийстве гражданки Егоровой Матильды Сергеевны, тринадцатого сентября девяносто четвертого года рождения. Вы признаете, что убили гражданку Егорову?

— Я не уби… я не признаю.

— Где вы находились в воскресенье, двадцать третьего июля, с пяти до семи часов вечера?

— Гулял.

— Может ли кто-нибудь подтвердить ваши слова?

— Я гулял один, поэтому нет.

— При обыске в вашей квартире были найдены денежные средства в размере одной тысячи восьмисот рублей. Откуда у вас эти деньги?

— Мне дала их сестра.

— Когда это произошло?

— В воскресенье.

— Значит, вы подтверждаете, что виделись с убитой в день ее смерти?

— Да.

— В котором часу вы пришли в квартиру к сестре?

— Ближе к пяти вечера, по-моему.

— Егорова дала вам деньги добровольно?

— Да.

— Свидетели в один голос утверждают, что она никогда не давала вам наличные.

— Это правда, не давала.

— И вы все же настаиваете, что в вечер смерти Егорова ни с того ни с сего одолжила вам