— Все три года, пока я в Москве, — задумчиво отвечает брат, скорее на автомате, мыслями явно в другом подвисая.

Я ловлю себя на том, что хочу узнать больше. Просто чтобы разобраться, конечно. Может, хоть что-то яснее станет, потому что пока совсем нет. Судя по реакции Антона, такая выходка Ильи брата удивляет. Выбивается из привычного образа его друга.

— Может, он вляпался в какую-то историю, я не знаю, — пытаюсь направить ход мыслей Антона в нужное мне русло.

— Скорее всего, — недовольно заключает брат. — Других причин я тут не вижу. Илья при мне поднимал руку, конечно, но всего раз, когда спас меня от окруживших меня грабителей ночью. Разогнал их, вернул мне телефон, а деньги те и не успели взять. Потом Илья подвёз меня до дома, и мы подружились. С тех пор я не видел от него ни одного проявления агрессии, и мою позицию по поводу насилия он знает.

Я с трудом подавляю смешок от не очень красивой иронии судьбы — Илья спас моего брата от грабителей, а потом вымогал деньги с другого парня.

Антон сказал от «грабителей», значит, там был не один человек. И Илья так легко набросился на них? Не вопрос ли это привычки — нападать на людей по самым разным причинам?..

Всё же я очень сомневаюсь, что тот субтильный парень был что-то ему должен, или представлял угрозу.

— А как он дерётся? — спрашиваю, чтобы понять, насколько оправданы эти догадки.

— Очень круто, — всё ещё задумчиво и почти отрешённо отвечает Антон. — Те двое здоровяками были, оба его прессанули, но Илья раскидал их легко. Я не вмешивался, но не столько потому, что не приемлю насилия даже к подонкам, но и потому, что не успел бы. Они быстро сдались.

Даже странно, что рассказывая об этом, Антон и не меняется в голосе. Хотя я вот от каждого его слова слегка напрягаюсь. Ведь всё им сказанное подтверждает мои худшие догадки. Для Ильи драться — привычное дело, и опыт в этом явно есть немаленький.

И можно, конечно, допустить, что друг брата просто занимался где-то в секции, но не слишком ли много совпадений в пользу моих предположений?

Антон, видимо, даже после моих вестей не может представить, что Илья способен на что-то плохое. Могу понять, я тоже в первую очередь хорошее думаю, особенно о близких, но…

— А ты не задумывался, откуда Илья умеет так драться? — решаю направить ход его мыслей в нужное русло.

Антон хмурится, а его взгляд становится более вдумчивым.

— Нет. В тот момент обрадовался слишком, а потом и не до этого было, мы разговорились, и со временем забылось как-то, — зачем-то отвечает на поставленный вопрос брат, хотя прекрасно понимает, что в моих словах другое важно.

Вижу это по нему. Но меня не устраивает — я хочу хоть каких-то результатов, а не очередного сворачивания темы. Понимаю, что Антон, судя по всему, мало что о делишках друга знает и удивлён, но я всё равно буду тянуть за нитку в надежде развернуть клубок.

— А его позицию по поводу насилия ты знаешь?

— Она как у большинства. Он считает, что в некоторых случаях оно допустимо, — неохотно, словно отмахиваясь, отвечает Антон. Но, чуть помедлив, всё-таки добавляет: — Я понимаю, к чему ты клонишь, Ева, но я не думаю, что Илья способен на какую-то реальную жесть. Надо просто поговорить с ним и узнать, что там к чему было, — последнее он снова говорит задумчиво, словно самому себе.

А я вдруг вспоминаю вкрадчивое предостережение Ильи не открывать ящик Пандоры. Нет сомнений, что если Антон решит поговорить с другом, тот поймёт, откуда такой порыв. И что тогда?..

Конечно, мне не стоит бояться Илью — в случае чего, брат защитит, уже зная ситуацию. Но почему-то не по себе совсем. Не хочу, чтобы друг Антона знал, что я всё-таки рассказала. Более того, поднимая эту тему с братом, я по умолчанию рассчитывала, что только между нами она и останется. Что я просто узнаю чуть больше и предупрежу.

Ощущение ошибки происходящего на какое-то время слегка ноет в груди — я не только ничего не узнала, но и раздор внесла. Толком не понимаю, между кем именно, но от этого тревожно как-то.

— Когда он просил не рассказывать, упоминал, что у него могут быть проблемы. Причём тогда была речь о том, чтобы рассказать только тебе, — вздохнув, сообщаю Антону.

Хотя чем больше говорю, тем сильнее понимаю, что ситуация вырисовывается совсем не безобидная, и вряд ли брат станет делать вид, будто этого разговора не было.

Даже секундная пауза воспринимается тяжело, как и вздох — причём даже не знаю, чей из нас.

— А ты сказала кому-то ещё? — мрачнея, уточняет Антон.

— Нет и не собираюсь, — уверяю, потому что так оно и есть. Я вообще комфортно себя чувствовала, пока Ильи не было у меня в зоне видимости и не стала бы это менять, если бы… Впрочем, об этом точно лучше не говорить. — Я хотела только разобраться и чтобы ты знал, — как можно убедительнее добавляю, надеюсь, что Антон не спросит, почему этот разговор между нами состоялся спустя месяц.

Но, к счастью, то ли брату хватает такта этого не делать, то ли новости слишком шокируют, чтобы обращать внимание на нюансы. Ставлю на второе — всё-таки Антон меня во многом опекает, так что такой вопрос вряд ли проигнорировал бы.

— Ладно, я понял. Предлагаю пока ничего не делать. Я постараюсь выяснить всё тайком, чтобы он даже не догадался, тогда и будем делать выводы, — неожиданно решает брат.

И, конечно, для меня это — лучший исход, но для Антона слишком уж нетипично. Энергично киваю, пока не передумал. Я уж думала, что мне придётся убеждать его, что не стоит идти на конфронтацию раньше времени.

— Скажешь мне, если узнаешь? — сама не знаю, почему мне всё это настолько любопытно, что хочу знать чуть ли не о каждом шаге тайного расследования Антона.

— Ну конечно, раз ты уже в этом, — соглашается он, и я с трудом подавляю вздох облегчения. Вот только овощи режу более энергично, уже и заканчиваю салат.

— Даже если окажется, что там что-то серьёзное? — испытующе смотрю на брата, который, как сегодня выяснилось, на удивление доверяет Илье.

Он