Однако сразу по окончании Второй мировой войны ситуация действительно обострилась. В 1946 г. в Сьерра-Леоне, на Береге Слоновой Кости и в Нигерии было совершено не менее 48 убийств. Большинство из них происходили при обстоятельствах, свидетельствующих о некоем ритуале. Колониальные власти стали проявлять гораздо больший интерес к деятельности «леопардовых» сект, подозревая в их деятельности политическую мотивацию. Это было время пробуждения национального самосознания африканцев, как показало, например, движение мау-мау в Кении. Начались частые аресты и допросы, которые власти проводили с целью «сломать хребет» этому культу.

Такое положение дел сохранялось до 1947 г., когда за первые месяцы года произошло еще несколько убийств, в основном в Нигерии. Между январем и августом были совершены 44 убийства, приписываемых «людям-леопардам», в некоторых случаях жертвами стали белые поселенцы. В восточной Нигерии помощник комиссара Терри Уилсон (который к тому времени состоял на должности всего полгода) провел расследование, пытаясь найти свидетельства против секты. Он и его подчиненные нагрянули с внезапным обыском к местному знахарю-колдуну по имени Нагого (Н'гого), у которого нашли леопардовую шкуру, маску и двупалые рукавицы с металлическими когтями. Уилсон продолжил расследование и обнаружил останки 15 тел в разной степени разложения, зарытые в земле недалеко от дома. Все тела носили следы ритуального убийства. Уилсон немедленно арестовал Нагого и бросил его в тюрьму ожидать суда. Однако «людей-леопардов» настолько боялись, что никто не посмел дать против него показания, и хотя Нагого признался в том, что является членом тайной секты, ничто напрямую не связывало его с убийствами. В страхе, что знахарь выдаст их секреты, другие члены культа напали на жену и дочерей Нагого, зверски убив их. В отчаянной попытке вырвать у Нагого признание Уилсон показал ему изуродованные тела некоторых жертв, выкопанные из земли. Потрясение, усиленное тем, как по-мясницки жестоко была уничтожена его семья, доконало знахаря, который был уже отнюдь не молод: он перенес инфаркт и скончался.

Затем Уилсон наводнил все окрестности полицейскими — более 200 офицеров было вызвано дополнительно в попытке выследить членов секты — впрочем, без особого успеха. Среди местного населения бытовало мнение, что члены секты могут превращаться в леопардов и станут преследовать тех, кто на них донесет. Уилсон, однако, решился устроить ловушку. Он выдал одного из своих подчиненных за сына местной женщины из расположенной неподалеку деревни, где произошло несколько нападений, и подговорил его пользоваться тропинкой, на которой, по сообщениям, часто видели членов секты. Затем он посадил своих людей в засаду в кустах и стал выжидать. Когда замаскированный под деревенского жителя полицейский шел по тропинке, на него внезапно напало странное существо, одетое в леопардовую шкуру и маску, с массивной дубинкой в руках. Между двумя мужчинами завязалась драка, но прежде чем подоспело подкрепление, «человек-леопард» раскроил полицейскому череп своей дубинкой и скрылся в зарослях. Однако оказалось, что полицейский успел оставить тому по себе память в виде серьезного ножевого ранения, и Уилсон распорядился искать тяжелораненого. Тем не менее первоначальная проверка по деревням не дала результатов. Тогда у Уилсона возникла новая идея: он поместил тело убитого констебля на открытом месте в главном полицейском лагере, но распорядился держать его под неусыпным наблюдением. Последствия решения его не разочаровали. Когда стемнело, фантастическая на вид фигура в леопардовых шкурах и с огромным металлическим «когтем» прокралась в лагерь и набросилась на мертвое тело, вырывая из него куски кровавой плоти. Как позже рассказывал Уилсон, этот человек поступал точно так, как вел бы себя на его месте леопард. Подбежав к месту, где происходила эта чудовищная сцена, Уилсон поднял пистолет и, когда человек-леопард вскинулся, собираясь броситься на него, выстрелил ему в грудь. Тот свалился замертво. Теперь, когда местные жители убедились в том, что «леопарды» — такие же люди, как и они сами, и могут быть убиты, как любой простой смертный, многие вызвались давать показания и свидетельствовать против них. В последние месяцы 1947 г. и январе-феврале 1948 г. на основе свидетельских показаний местных старост Уилсоном и его подчиненными были арестованы 73 члена секты. Полиция также обнаружила глубоко в джунглях святилище, посвященное леопарду. Капище состояло из большого плоского валуна, сплошь залитого человеческой кровью, несметного количества человеческих костей и огромного идола, изображающего получеловека-полулеопарда. В середине 1948 г. 39 членов секты были приговорены к смертной казни и повешены в тюрьме Абак. Хотя главный культ леопарда был уничтожен, по слухам, в западноафриканских провинциях уцелели и другие подобные секты.

Рассказы об убийствах и о кровавой секте, скрывающейся где-то в африканских джунглях, члены которой могли превращаться в леопардов, просочились в Европу. Они всколыхнули прежние страхи и опасения по поводу людей-оборотней, неразрывно связанные в западном сознании с язычеством и злом. В 1950-м — начале 1960-х гг. эти страхи усилились, будучи по ассоциации связаны с революционной и политической борьбой, когда поднимающийся прилив «черного самосознания» захлестнул некоторые африканские страны, встревожив тамошних колониальных хозяев. Призрак африканского оборотня, «человека-леопарда», оказался, пожалуй, столь же устрашающим образом, как и вервольф в средневековой Европе. Как и вервольф, он, возможно, напомнил цивилизованному человечеству о существовании грубой и кровожадной стороны его, цивилизованного человечества, натуры.

Но леопард был не единственным ужасом, пришедшим из Африки: в центральных районах континента процветали «львиные» секты. Во многих отношениях они были схожи с «леопардовым» культом западных земель Африки, а в отношении жестокости — особенно. Лев с давних времен обрел в общественном сознании совершенно особый статус. Его образ был связан с королевским величием, и лев удостоился титула «царя зверей». В Древнем Египте львица напрямую ассоциировалась с богинями Баст и Сехмет, которые изображались сидящими на троне с львиной головой на плечах. Мумии больших кошек были найдены в некоторых значительных захоронениях — таких, как гробница Майи, кормилицы фараона Тутанхамона. Греческий историк Диодор Сицилийский (I век до н. э.) в 3-м томе своего труда «Историческая библиотека» пишет о западноафриканских кушитах (племени из южной Эфиопии) как о людях, превыше всех богов «почитавших льва». Они были одним из древнейших народов континента — и, соответственно, их боги также были в числе древнейших. Одним из них был Апедемек, который часто принимал облик громадного льва. Время от времени Апедемек нисходил на землю, вселяясь в некоторых правителей и снабжая народ кушитов указаниями и пророчествами. В жилах их правителей текла львиная кровь, и, в соответствии с легендой, она отчасти перешла в народ древних евреев, когда царица Шебы,[23]происходящая из кушитского рода, забеременела от царя Соломона и родила Менелека,[24]от которого вел свою родословную последний император Эфиопии Хайле Селассие. Последний также имел титулы «лев Юга» или «лев из колена Иудова», и его до сих пор почитают члены растафарианского движения — за смешавшуюся с его собственной львиную кровь, обеспечившую ему влияние и авторитет.