И потом, даже если бы ему попалась верная и преданная девушка, она потребовала бы больше, чем он мог дать. Его собственные родители любили друг друга, но мать была несчастна, потому что отец постоянно уезжал. Три дня из четырех она оставалась одна.

А дедушка, потерянный в тумане печали, неспособный даже улыбнуться! Дедушка страдал, потеряв любимую жену. Кому нужны такие страдания?

— У нас разные взгляды, — категорично сказал Люк. — Любовь — это боль. Я избил друга, когда он открыл мне глаза на поведение Сандры. Посмотри, что происходит с дедушкой. Я не хочу пережить подобное…

— Так ты разочаровался в любви?

Люк грустно посмотрел на Ники:

— Да. Я знаю цену все этим любовным мечтам. И не только любовным. Когда со мной произошел несчастный случай, я потерял все. Лежа на больничной койке, я еще на что-то надеялся. Я надеялся, что доктор окажется неправ и я вскоре выйду на футбольное поле. Но он не разрешил… И весь город возненавидел меня за то, что я упустил шанс и не привел футбольную команду к победе в финале.

Ники вздохнула. Она не знала, через что еще прошел Люк, но знала о своих потерянных и разбитых надеждах и мечтах, а еще о том, что жизнь продолжается и со временем приходит вера во что-то лучшее.

— Город не ненавидел тебя.

— Неужели?.. — горько усмехнулся он.

Она хотела возразить, но он был прав. И очевидно, Люк никогда не смирится с тем несчастным случаем, который оборвал его футбольную карьеру.

У этого человека не было гармонии с самим собой.

— Ты тоже ненавидела меня, — сказал Люк, поглаживая ее лоб пушистым одуванчиком.

— Я не люблю футбол.

Он опять усмехнулся:

— Да. У тебя были другие причины ненавидеть меня, — он стал еще печальнее. — Ники, я вел себя как животное…

— Я выжила.

Он провел одуванчиком по ее щекам и губам:

— Ты не заслуживала подобного. И главной причиной твоих бед был я. Не представляешь, как я сожалею…

— Я приму твои извинения… — Ники положила руку на его грудь и провела пальцем вдоль узкой полоски волос, которая спускалась вниз, к животу, и исчезала в джинсах. Что-то внутри нее придало ей смелости. — …если ты сделаешь кое-что.

Из его темных глаз исчезло выражение боли, и сразу же загорелся страстный огонь.

— Что?

Она улыбнулась:

— Поцелуй меня.

Несколько дней спустя Ники сидела в аудитории рядом с Люком и профессором. Шла ежемесячная конференция, устраиваемая и спонсируемая муниципалитетом.

Целью мероприятия было развить понимание между разными культурами. На этот раз речь шла о Германии. Но вместо интересного рассказа все вынуждены были слушать монотонную, как жужжание сонной мухи, речь оратора.

Ники бросила взгляд на профессора, который сидел слева от нее. Лицо старика было непроницаемо, но он внимательно слушал. Люк взял ее за руку и нежно поглаживал большим пальцем ее ладонь.

Ники чувствовала себя предательницей. Зачем она простила Люка? Конечно, он извинился за то, как вел себя с ней когда-то, и даже с энтузиазмом поцеловал ее, но увы… он оставался тем же самым человеком. Она не должна забывать, что Люк лишь флиртует с нею, что за этим флиртом ничего не стоит. Скоро он уедет в Чикаго, а Ники останется здесь и снова будет шептать его имя по ночам…

Она не осознавала, что печально вздохнула, пока он не наклонился к ней и не прошептал:

— Что случилось?

— Ничего, — Ники решительно выдернула свою руку из его ладони и положила себе на колени.

Взрыв смеха прокатился по аудитории. Ники подняла голову, выясняя, что она пропустила. На сцене, напротив кафедры, сидел кот, поднявший уши, словно внимательно слушал лекцию. Затем он широко зевнул и начал вылизывать хвост.

Ники прикрыла рот ладонью. Но Люк, явно не разделяя ее стыдливого ужаса, расхохотался. Ники толкнула его локтем в бок.

Тут кот поднял голову и громко замяукал.

Лектор остановился, приподнял очки и раздраженно посмотрел на кота:

— Каждый — критик, — сказал он с торжественным достоинством.

Кот пристально глядел вокруг с осторожным недоверием. Он был явно беспризорным — тощим и грязным.

— Бедняжка, — сказала Ники.

Люк взглянул на нее, она с жалостью смотрела на кота. Ники вообще любила животных. Она даже настояла на том, чтобы на чердаке использовали только те мышеловки, которые оставляли грызунов живыми. И хотя Люк заявил, что мыши снова прибегут, Ники не отказалась от своей идеи.

Люка охватило неприятное предчувствие, что домой он повезет еще одного пассажира. Оставалось лишь молиться, чтоб судьба сжалилась над его дорогими кожаными сиденьями. Конечно, он может отказаться брать в машину кота, но тогда Ники подумает, что автомобиль волнует его больше, чем судьба несчастного животного.

Когда лекция закончилась, Ники быстро встала, готовая кинуться к коту.

— Я сейчас, — сказала она.

Ловко поймав кота, она прижала его к груди, ничуть не заботясь о том, что он может испачкать ее белое платье. Люк стоял с дедушкой, наблюдая за Ники. Он не знал ни одной женщины, кроме своей сестры, которая могла бы с такой же любовью гладить какую-то ободранную кошку.

— Разве он не прелесть? — восхищенно спросила она.

Люк не был уверен, что это грязное, запущенное животное с кривыми ногами и скатавшейся шерстью прелестно.

— Несомненно! — согласился он. — Он чудесен!

На самом деле чудесной была Ники, но теперь Люк не беспокоился, что она ему нравится. Он решил, что можно дружить с женщиной и доверять ей как другу, а Ники, бесспорно, отличалась от женщин, с которыми он встречался. Именно с такой можно дружить.

— Конечно, он не очень хорошо выглядит, но ведь это поправимо, — уверяла она. — Он наверняка здоровый, только вот грязный и худой… Что же делать? Я не могу сейчас взять его домой, вдруг Да Винчи заразится? Можно оставить кота у вас, пока я не отвезу его к ветеринару?

Люк содрогнулся.

Черт! Но как отказать Ники? Она вкладывала всю душу, приводя сад бабушки в порядок, она делала все возможное, чтобы пробудить у профессора интерес к жизни…

— А ты что думаешь, дедушка? — спросил Люк. — Понянчимся с котом пару дней?

— Можно, — профессор протянул руку и погладил кота. — Похож на милого ребенка, который может доставить массу неприятностей.

— Спасибо, профессор, — лицо Ники расплылось в улыбке.

Дедушка строго посмотрел на нее:

— Вы больше не моя студентка. Называйте меня Джон, молодая леди.