Улыбка Моны Лизы - Джулиана Морис

— Что я здесь делаю? — пробормотала Ники Йоханссон.

Она вытащила из машины пакет и уставилась на дом, к которому подъехала. Он был там — последний человек, которого она хотела видеть. И если бы Ники не чувствовала себя обязанной его дедушке, то обходила бы этот дом за версту.

Люк был ее несбыточной мечтой, напоминанием о трудном детстве, когда толпа подростков свистела ей вслед — девочке, одетой в какие-то обноски, мечтающей о том, чтобы капитан футбольной команды влюбился именно в нее.

Как же! — фыркнула про себя Ники.

Но судьба все-таки столкнула их. Люк попал в больницу, и ему понадобился репетитор. И тогда же Ники убедилась, что даже его вялый флирт действовал на нее ошеломляюще, хотя она совсем не любила его. Ну, не так, чтобы очень… Зато она полюбила его дедушку, которым восхищалась. Ники была готова на все ради профессора Маккейда. Даже на общение с Люком.

И теперь Ники шла к дому с мыслью, что в детстве, возможно, она все-таки была слегка влюблена в Люка, но теперь все в прошлом. И тем не менее ее сердце забилось чаще, когда дверь распахнулась и его широкие плечи загородили дверной проем.

— Ну? — сказал он с раздражением, явно не узнав ее.

Ники потопталась на месте, ощущая опасную привлекательность спортивного тела мужчины, который смотрел на нее взглядом падшего ангела.

Будь ты проклят! Если бы в мире существовала справедливость, у Люка были бы сейчас живот и лысина.

— Неважно, что вы продаете, мы ничего не покупаем, — с этими словами он начал закрывать дверь.

— Нет, подождите, я не продаю… вернее, продаю… но… — заикаясь, начала Ники, и Люк нахмурил брови. Черт, она говорила как идиотка! — Я пришла по поводу распродажи, которая была несколько месяцев назад.

— О, — вздохнул Люк. — Послушайте, мы признательны людям, возвращающим назад то, что дедушке не стоило продавать. Думаю, то, что вы принесли, нам не нужно. Дедушка обескуражен и выбит из колеи, но ценные вещи остались дома.

Ники прокашлялась. Люк выглядел даже привлекательнее, чем раньше. Маленькие морщинки в уголках глаз и седые прядки в черных волосах придавали ему какое-то благородство, что-то, вызывающее доверие.

Нет!

Ники встревожилась.

Ей не стоит так думать о нем. Но Люк Маккейд всегда заставлял ее желать невозможного: чтобы кто-то полюбил ее так же беззаветно, как она. Чтобы стал ее второй половинкой. Люк был символом того, чего она, Ники, никогда не получит. Она была так одинока в этом мире, в то время как Люк был частью большой любящей семьи. Теперь он вернулся из Чикаго — помочь дедушке, демонстрируя этим, что он не такой эгоист, как она всегда думала.

— Я могу войти?

Ники занервничала, увидев сомнение в карих глазах Люка. У нее была скверная привычка слишком остро реагировать, когда что-то задевало ее уверенность в себе. Друзья говорили, что ее гордость мешает ей жить.

— Я не воровка и не аферистка, если вас это беспокоит, — сказала она наконец.

— У меня и мысли такой не было. Просто… — Люк пожал плечами и отступил, открывая дверь шире.

Ники никогда не была внутри дома Маккейдов и теперь с любопытством озиралась. Из большого, с высокими потолками холла вглубь уходили комнаты. Через одну из открытых дверей Ники увидела старого профессора, дремавшего на стуле. Старик Маккейд был добрым человеком, посвятившим себя искусству и преподаванию. И еще он был полной противоположностью своему старшему внуку, который не зря прослыл акулой бизнеса, заинтересованным исключительно получением прибыли. Ники почерпнула такие сведения из местной газеты, публиковавшей статьи о Люке. К тому же его имя регулярно упоминалось в чикагской прессе, которую она читала.

— Сюда, — сказал Люк, двигаясь в противоположном от гостиной направлении.

— Как мистер Маккейд? — спросила она, проходя на кухню.

— Прекрасно, — ответил он, вопросительно посмотрев на нее. — Вы знаете моего дедушку?

Она положила пакет на стол.

— Мы знакомы, — сказала она, но это была лишь часть правды. Ники, застенчивая студентка, сидящая обычно на задних рядах, посещала лекции профессора Маккейда. То, что он рассказывал о красоте искусства и человеческого духа, врезалось в ее память. — Я… слушала его курс в колледже. И потом, у нас маленький город, — добавила она.

— Да, — медленно сказал Люк.

Черт побери!

Ей совсем не хотелось, чтобы он вспомнил ее школьное прозвище — маленькая мисс Серая Мышка. Она ненавидела это имя, которое, естественно, бесконечно забавляло мистера Лучшего Капитана футбольной команды средней школы.

— Так или иначе, я пришла по поводу рамы для картины, которую купила, — она разорвала оберточную бумагу и показала раму Люку.

— Прекрасно, — пробормотал он, едва взглянув.

Ники удрученно вздохнула. Люк, конечно, не разбирался в искусстве. Возможно, потому что был целиком погружен в свой бизнес — земельную собственность. Да и то сказать — при сносе старых зданий и возведении прибыльных торговых центров любовь к искусству не играет никакой роли. А кроме бизнеса Люка интересовал лишь спорт. Бывший муж Ники тоже был спортивным парнем и тоже не мог похвастаться тонкостью натуры.

Вздохнув, она посмотрела Люку в глаза.

— Дело не в раме… — ее голос затих, она пыталась собраться с мыслями. — Посмотрите на саму картину, я обнаружила кое-что. Видите подпись?

Наклонившись вперед, он сорвал бумагу с нижнего правого угла холста.

— А… Метлок. И?..

— Артур Метлок — знаменитый американский импрессионист.

Люк нетерпеливо хмыкнул. У его незваной гостьи были большие синие глаза, нежная кожа и… потрясающее обаяние. Если бы она попала к нему в офис в Чикаго, продавая лотерейные билеты, он непременно купил бы дюжину. Но сейчас… Он слишком спешил, собираясь в Чикаго. Люк ни о чем и думать не мог, кроме как об ухудшающемся здоровье дедушки. Доктор не нашел ничего серьезного, предписал лечение, но дед все больше слабел.

— Послушай, мисс…

— Й… Йоханссон.

— Мисс Йоханссон. Значит, картина стоит несколько больше, чем вы заплатили. Это теперь не имеет значения. Дело в том, что дедушка здесь не останется. Так что я буду и дальше продавать вещи. Да и дом тоже придется продать…

— Я не могу оставить картину себе, — потрясенно сказала Ники.

Боже! Люк забыл, какие упрямые люди живут в этом Богом забытом Иллинойсе. Он привык к жестокому миру бизнеса, в котором обман считается высшим достижением. Да и о какой честности, во всяком случае со стороны женщин, может идти речь! Лишь немногие из них действительно порядочные. Но у Люка не было сейчас ни времени, ни желания читать этой девушке лекции по морали.