у него слишком большой пакет акций. К тому же он чрезвычайно богат. Обычно в шестьдесят пять принято уходить от дел, но он не захотел. Тем не менее большинство проголосовало за его отставку, и он ушел с поста председателя правления, оставшись, правда, в совете директоров. Хотя на заседаниях он почти не появляется. – Баллу замолчал, улыбнулся чему-то, потом продолжил: – Все это общеизвестно, но я хочу добавить, что никогда не симпатизировал Джарретту, да и сейчас мое отношение к нему не изменилось. Кстати, его многие недолюбливают. И меня вовсе не беспокоит, если станет известно, что именно я рассказал вам про него. Сомневаюсь, чтобы вам удалось лишить его сна – этого никому еще не удавалось, – но я желаю вам удачи. С удовольствием отвечу на ваши вопросы. – Баллу кинул взгляд на часы. – Нет, не отвечу. Мне пора. Вчера я опоздал, да и теперь опоздаю, если застряну в пробке. – Он встал, шагнул к двери, но обернулся. – Если у вас появятся вопросы, Гудвин, приходите.

И вышел так быстро, что я даже не успел его проводить.

Когда хлопнула входная дверь, Вулф посмотрел на настенные часы. До обеда оставалось тридцать пять минут. Вулф перевел взгляд на меня:

– Что скажешь?

– Ну… – Я почесал нос. – Скакать козлом и кричать «ура!» я не собираюсь. Теперь мы знаем, что он уже стар и, судя по всему, крепкий орешек. Если в сорок пятом ему было пятьдесят четыре, значит сейчас ему семьдесят шесть. Я слышал о нем. Даже статью в «Форчун» читал о нем, но как к нему подкопаться – не знаю.

– У тебя есть номер телефона мисс Деново?

– Конечно.

– Набери его. Я сам поговорю.

Я посмотрел номер в своем блокноте, развернул к себе телефон и, накручивая диск, решил представиться как Арчи Гудвин, а не просто Арчи. Не хотелось давать Вулфу лишний повод язвить по поводу моей способности быстро находить общий язык с молоденькими особами женского пола.

– Алло!

– Эми Деново?

– Да. Это Арчи? – спросила она.

Пришлось на ходу менять сценарий.

– Совершенно верно. Я звоню из кабинета. Мистер Вулф хочет поговорить с вами.

Вулф снял трубку. Я слушал по параллельному аппарату.

– Мисс Деново, это Ниро Вулф. Я хочу кое о чем спросить вас. У вас один телефонный аппарат?

– Да.

– Я все равно буду осторожен. Терпеть не могу телефонов и не доверяю им. Пожалуйста, не говорите ничего лишнего. Мы уже выяснили, кто посылал эти чеки. Сведения…

– Как? Уже?

– Пожалуйста, не перебивайте, – терпеливо попросил Вулф. – Так вот, сведения получены из вполне надежного источника. Человек, который подписывал эти чеки, жив, ему семьдесят шесть лет, он богат и принадлежит к высшему обществу. Живет он в Нью-Йорке… Впрочем, в этом я не могу быть уверен, но знаю, что связаться с ним можно. Итак, теперь мой вопрос. Вы сами знаете, с какой целью прибегли к моим услугам. Человек, присылавший чеки, найден. Хотите ли вы…

– Я хочу знать, кто он!

– Непременно узнаете, – заверил Вулф. – Если придете сегодня вечером в девять часов или позже. А сейчас я хочу спросить следующее: желаете вы, чтобы расследование продолжил я, или сами возьметесь за него? Я должен знать это до обеда.

– Конечно же я хочу, чтобы расследование продолжили вы. Я сейчас приеду. Я… я могу сейчас приехать?

– Нет. Посреди обеда? Я жду вас после девяти часов.

Вулф положил трубку, вынул из ящика фотографии, хмуро посмотрел на них и бросил на стол. Я повернулся к Вулфу и спросил:

– Может быть, я позвоню Сайрусу М. Джарретту и предложу, чтобы завтра к одиннадцати утра он явился сюда, если это его не слишком затруднит?

– Да-с, – прошипел Вулф, хотя никогда не шипит, потом встал и грузно протопал на кухню.

Глава 6

В половине четвертого в среду я сидел в шезлонге под сенью развесистого клена на самой вершине утеса в округе Датчесс. Справа от меня внизу на три или четыре мили раскинулась живописная долина реки Гудзон, а слева, ярдах в ста, находилась увитая плющом стена огромного особняка, или дворца, или замка, насчитывающего, должно быть, от тридцати до пятидесяти комнат в зависимости от их размеров. Вокруг меня, куда ни кинь взгляд, росли деревья, кусты, цветы, была статуя лани, принимающей пищу из рук девушки. А еще трава. На лужайке Лили Роуэн никогда не было такой травы. В восьми футах напротив меня в таком же шезлонге, но со скамеечкой для ног, сидел худой высокий старик с длинным костистым лицом, обрамленным копной густых седых волос и с пронизывающими серо-голубыми глазами, которые не выражали ровным счетом ничего. Так вот, в половине четвертого я как раз говорил этому старику:

– Это была просто уловка. Никаких серебряных счётов у меня нет. Более того, я их никогда и в глаза не видел.

Проведя целое утро в библиотеке и в архиве «Газетт», я узнал о Сайрусе М. Джарретте достаточно, чтобы исписать несколько дюжин страниц, но разве вам обязательно знать, что он сломал левую ногу, когда упал с лошади в 1958 году? Однако кое-какие факты я все-таки приведу. Возвел этот особняк его дед, а Сайрус в нем родился. У него была одна жена, которая умерла в 1943 году, одна дочь, в настоящее время проживающая в Риме с мужем-графом, и, наконец, один сын по имени Юджин, сорока трех лет, занимающий пост одного из девяти вице-президентов «Сиборд бэнк энд траст компани». Сам Сайрус М. Джарретт был членом девяти советов директоров, опередив тем самым нашего Баллу. Во время Второй мировой войны он был членом Федерального бюро по управлению производством. И так далее.

Мне пригодились сведения о том, что в шести комнатах своего дворца Джарретт разместил одну из трех лучших в мире коллекций предметов ручной работы колониального периода. Покопавшись в справочной литературе, я пришел к неутешительному заключению, что, для того чтобы поддержать разговор на тему творчества ранних поселенцев в течение пяти минут, мне потребовался бы месяц усердных занятий. Поэтому я отважно изобрел предмет ручной работы прямо у себя в голове, нашел телефон-автомат и набрал код 914, а потом сам номер.

Сдержанный мужской голос поинтересовался, с какой целью, именно целью, я хочу встретиться с мистером Джарреттом, и я честно признался, что являюсь обладателем уникальных серебряных счётов, изготовленных Полом Ревиром. Голос попросил меня подождать, а пять минут спустя сообщил, что, по словам мистера Джарретта, Пол Ревир не изготавливал никаких серебряных счётов. Я ответил, что мне это даже слушать смешно, поскольку