— Это был мужчина? — удивилась Рита.

— Не думаю.

— Саша как-то комментировал эти звонки? Как вы поняли, что он кому-то звонит и с ним не хотят говорить?

— На него иногда нападало такое настроение… Все хорошо, мы вместе, и вдруг я чувствую, что он как бы не со мной, мысли его далеко. И тогда он набирал один и тот же номер. Он был запрограммирован в его телефоне, понимаете? Ему достаточно было нажать всего на одну цифру, и он напряженно ждал ответа.

— И все же, почему вы решили, что он звонил женщине?

— А кому же еще? У него не было ни деловых партнеров-мужчин, ни людей, от которых он зависел бы материально. Деньги имелись, со здоровьем все было в порядке. Думаю, его зацепила какая-то женщина, не ответившая ему взаимностью, вот и все. Рита, я просто чувствовала, что это — женщина!

— Он злился, когда трубку не брали?

— Когда как. Но перед звонками его лицо принимало мечтательное выражение, или же… как бы сказать… он словно был охвачен азартом, заинтригован, желал, чтобы трубку взяли. Это была своеобразная игра. Он желал эту женщину, она должна была принадлежать ему.

— Представляю, что вы испытывали.

— Я злилась и каждый раз в такой момент хотела влепить ему пощечину. Но это не я убила его. Даже при моем бешеном темпераменте я не стала бы никого убивать. Слава богу, с мозгами у меня все в порядке!

— А ваш муж… Ведь он знал о существовании Саши, по вашим словам. Он не ревновал вас к нему?

— Тс… — Стелла посмотрела на дверь, за которой продолжалась репетиция балета: зазвучала музыка. — Слышите? Это хабанера. Обожаю этот балет! «Кармен» — сколько страсти, сколько свободы в движениях!

— Так что ваш муж?

— Мой муж — не Хосе, а я — не Кармен. Мы — цивилизованные люди. Говорю же: у каждого из нас своя жизнь.

— Хорошо, пусть так. Где вы с Сажиным встречались, как проводили время?

— Я снимала квартиру. А обедали и ужинали мы в «Английском пабе». Очень приятное, тихое место в центре города. Да вы, вероятно, его знаете.

— Послушайте, Дина, адвокат — это как врач, понимаете? Ему нужно говорить правду. Вы подумали о том, в какое положение вы поставили не только меня, но прежде всего себя?! Следователи не любят, когда их дурачат и лгут им. А теперь, когда вы промолчали о том, что катались на машине вашей подруги в ночь убийства, вам будет трудно доказать, что Сажина сбили не вы. У обвинения появились доказательства того, что это именно вы, вы, Дина Плетнева, убили Сажина!

Дина плакала. Ее тайна была раскрыта. Да и как можно было не думать об этом и надеяться, что никто ничего не узнает, когда она оставила на руле отпечатки своих пальцев?

— Вы вот говорите — обвинение! Но разве они не понимают: если бы я сбила Сажина и хотела бы скрыть тот факт, что это я ездила ночью на машине, то уж постаралась бы стереть отпечатки пальцев. К тому же разве нормальный человек, совершив убийство…

— Нормальный человек не совершает убийств, — заметил Грушин и отвернулся, чтобы выпустить в сторону сигаретный дым. Он слушал Дину и понимал: у него нет ни единой зацепки для защиты. Он совершенно бессилен перед фактами, которые теперь играют против его подзащитной. В минуты этого адвокатского бессилия на него подчас накатывала такая благодать, что он и сам удивлялся своей способности найти нечто хорошее даже в самой сложной ситуации: это у тебя, деточка, проблема, а не у меня, именно тебя обвиняют в убийстве, а не меня; и именно тебе грозит тюрьма, а я вечером буду пить коньяк и смотреть футбол. Так было проще жить и в случае необходимости — возвращать гонорар.

— Да все вы прекрасно понимаете! — вскричала находившаяся на грани нервного срыва Дина. — Если бы я, к примеру, совершила наезд на этого мужика, то зачем же потом приезжать на место преступления утром, со Светой, да еще и на ее машине?! А следы крови? Его крови! Вы хотите сказать: если бы я сбила человека, то не осмотрела бы после этого машину, чтобы убедиться, что на ней не осталось следов наезда — вмятины или крови? Я же нормальный человек! Я бы постаралась себя обезопасить! И от этой прогулки со Светкой отказалась бы. И все же послушайте меня внимательно. Если бы я убила Сажина, то зачем бы мне понадобилось оставлять его в том самом месте, куда мы с подружкой должны были приехать на пикник?! Ведь мы договаривались с ней заранее. Да я сделала бы все возможное, чтобы труп искали как можно дольше! Что вы на меня так смотрите? Я не хочу в тюрьму!

— Вам надо было просто сразу рассказать, что вы воспользовались машиной Рысиной. Кстати, в котором часу вы поехали с Вадимом Кругловым к нему на дачу?

— Я точно не знаю. В тот вечер я сильно нервничала, мне предстояло сказать ему, что я не желаю больше с ним встречаться. Мы должны расстаться, я не выйду за него замуж. А это было нелегко, потому что я продолжала любить его! Но на роль мужа он не подходит, ясно вам? Он, повторяю, человек ненадежный. Я ждала его звонка в своей комнате и никуда не выходила.

— Родители знают, что вы ездили на дачу с Вадимом?

— Нет, конечно, нет! Они много работают, сильно устают и рано ложатся спать. Отцу не объяснишь, что я уже взрослая и у меня должна быть определенная свобода: меня невозможно всю жизнь продержать в комнате и не позволять встречаться с мужчиной. Словом, я сбегала из дома, когда Вадим приглашал меня к себе на дачу. Я даже петли на дверях смазывала маслом от швейной машинки, чтобы они не скрипели. А возвращаясь под утро, я всякий раз была сама не своя от страха — вдруг отец с матерью давно проснулись и ждут меня? Страшно представить себе, что произошло бы! Но до сих пор все сходило мне с рук.

— Поэтому они считают, что у вас алиби? Они уверены, что в ту ночь вы были дома?

— Да. А лично я уверена, что и вы, господин адвокат, попав в ситуацию, в какой оказалась я, не стали бы признаваться в том, что пользовались этой машиной ночью! И никто ничего не узнал бы, если бы не Вадим. Он отомстил мне!

— Ничего подобного. Он ничего не знал и просто отвечал на вопросы следователя.

— А я говорю — отомстил! Как мужчина, он не должен был рассказывать кому бы то ни было, пусть даже и следователю, о том, что я провела с ним ночь и переспала с ним! Это непорядочно!

— А это правда? — спросил Грушин, сделав вид, что задает важный, а в действительности замешенный на чистом любопытстве вопрос.

— Это имеет отношение к расследованию? — Дина бросила на него презрительный взгляд. — Вам хочется знать, что произошло между мною и Вадимом на даче?

— Хотелось бы представить себе хронологию событий. Где и в котором часу вы были там-то и там-то. А вдруг у вас есть свидетели того, что на момент убийства вы были совершенно в другом месте?

— Вы правы. Действительно! Пока мы были на даче у Вадима… это продолжалось довольно долго. Сначала мы переспали. — Она метнула на него быстрый испуганный взгляд. — А потом ругались. Сильно…