— НАШИ ДЕВКИ — ЛУЧШИЕ!!! — И повязала ему на шею пионерский галстук.

Ступор плавно двигался в кому. Все уже были подготовлены к моему выступлению, и я, не желая разочаровывать публику, ступила на сцену!

— Прекрасно Леля Блин! — объявил меня распорядитель и был расчленен моим горящим взглядом. Потом, успокоившись и улыбнувшись, я выплыла из-за занавеса.

Аудитория просто умерла от восторга. И я в который раз убедилась, что красота — страшная сила! В струящемся красно-алом с малиновыми всполохами платье, которое крепилось на правом одном плече подобно сари, и открытым левым плечом, с длинной юбкой годе, клинья которой размывали цвет от алого вверху до бело-розового у пола, и в длинных красных перчатках я выглядела сногсшибательно. Мой наряд дополняли черно-красные туфельки от Louboutin и элегантная золотисто-серебряная бижутерия Tiffany на шее и руках. Волосы уложили в прическу из нарочито небрежных локонов, местами перевитых кремово-алыми цветами и скрепленных в сложную конструкцию у затылка, из которой на шею и спину спускались каскадом волны. Они создавали обманчивое впечатление летящей воздушности. В ушах я оставила радужные серьги — подарок Мыра. Они вполне подошли и смотрелись великолепно.

— Позвольте предложить вашему высочайшему вниманию, — начала я, останавливаясь посредине арены, — изящное платье золотистого цвета из гаремного набора высшей категории…

Выскочившие девочки продемонстрировали линялую, универсального размера тряпку серо-желтого колера, украшенную многочисленными затяжками и порванную по шву в двух местах. Пока сие произведение портновского искусства обносили по кругу, я продолжила:

— Это платье легко и непринужденно привлечет и захватит внимание! А также этот шедевр снабжен дополнительной вентиляцией. К тому же винтаж снова вошел в моду…

— Двести золотых! — раздалось с верхних рядов.

— Двести десять! — азартно включились нижние.

За полчаса ставки увеличились до пятисот. В конце концов платьишко уплыло к князю, который заплатил семьсот, не желая расставаться с реликвией портновского произвола.

«Вышитую золотыми нитками вуаль», напоминающую сморщенный комочек марли с торчащими во все стороны ошметками ниток, прикупил церемониймейстер за двести золотых.

Бархатные туфельки на тумбообразном каблуке сорок последнего размера оторвал в качестве лодок для декоративного пруда распорядитель. Он при этом радовался как ребенок.

Пункт номер четыре, «эксклюзивные духи с феромонами», — достался начальнику стражи, который пришел в дикий восторг от нового вида оружия.

«Косметический набор для лица» мы распродавали поштучно, и дамы просто давились в очереди за подарком для соперницы.

«Золотое» облезлое бюстье с «антверпенскими розами» выиграл конюх и ускакал на конюшню, радостно горланя на весь дворец:

— Сейчас я тебе покажу, пакость такая, как меня с седла скидывать! Сейчас ты увидишь, что можно на тебя надеть!

Еще три предмета, оставшиеся мне в наследство от почившего эльфийского агентства, мы на торги не выставляли. Кружевные панталоны добровольно-принудительно позаимствовала Кувырла как средство устранения навязчивых поклонников. «Универсальный разрешитель» попросила орчанка, бережно поглаживая скалку, словно шею любимого, и мечтательно закатывая глаза. Книжку Кубикуса Квадратикуса Пятого я пока придержала, потому что почитать мне было нечего. Опус Феопеклы за чтение не считался.

— Дамы и господа! — лучезарно улыбнулась я. — Наша демонстрация на сегодня закончена!

Зал загудел, словно рассерженный улей.

Откуда-то сверху раздался неожиданный вопрос:

— Простите, а вы повтор устраивать не будете?

Его задала хрупкая изящная женщина со множеством золотых браслетов на руках. Остальных ценностей, спрятанных под шелковыми слоями светлых покрывал, просто не было видно.

— Простите, нет, — вежливо ответила я.

— Жа-алко, — протянула почти невидимая собеседница. — Мне бы немного тех духов для мужа…

— А вы у начальника стражи попросите, — посоветовала я, в глубине души искренне жалея мужа. — Вдруг поделится…

Дама вздохнула и умолкла.

— Разрешите откланяться! — завершила я аукцион.

Князь диэров благосклонно кивнул.

Девочки обрадовались и исполнили гибрид канкана с танцем живота. Кто-то с верхних рядов начал подтанцовку и свалился на передние. Передние ряды не растерялись и вышли на сцену. Скоро весь подиум и пространство вокруг него были заняты тусящим народом. В центре круга вприсядку лихо отплясывала Кувырла и пользовалась бешеным успехом.

— Леля, — проникновенно начал замотанный по самую макушку госслужащий, — вас приглашает на танец сам… — Он зачем-то поднял указательный палец и ткнул в потолок.

Я подняла голову и полюбовалась затейливой лепниной. «Самого» там не было. Ни в общем, ни в частности. Если, конечно, не брать во внимание шикарное мозаичное панно в центре. На нем от светила в стороны шли золоченые лучи, как бы озаряя благим светом все сущее.

— И?.. — не совсем поняла суть нашей беседы.

— И вас приглашают, — взял меня за локоток распорядитель.

— Куда? — полюбопытствовала я, мягко высвобождая локоть.

— В приватный сад. На танец, — пояснили мне, настойчиво выталкивая из толпы.

— Ага! — дошло до меня. — А кто?..

— Вы же умная женщина! — с намеком сказали мне, упирая на мою мифическую сознательность. Ту самую, которая у меня даже с друзьями не ночевала и в гостях никогда не бывала.

— Это вы меня оскорбляете?.. — поддержала я беседу, проталкиваясь в обратную от указанного направления сторону.

— Это комплимент, — жестоко обиделся напыщенный собеседник и обходным маневром все-таки направил в нужную сторону.

— Извините, не поняла, — повинилась я, упираясь каблуками.

— Ничего страшного, — пропыхтел распорядитель, настойчиво толкая меня в спину, словно овцу на заклание.

Я срочно включила «блондинку» и заорала:

— Товарищи! Он меня оскорбил! Смертельно!

— Чем? — Рядом, как по мановению волшебной палочки, возникла Эсме, поигрывая «разрешителем».

— Он сказал, что я хуже чем страшная, — наябедничала я, прячась за орчанку.

— Это как? — нарисовалась в поле зрения змеелюдка.

— Вот так, — развела я руками. — Разве мужскую логику поймешь? Сказал — «ничего, что страшная»…

— Я сказал — «ничего страшного»! — завопил обиженный в лучших чувствах мужчина.

— Угу, — оплела его хвостом Шушу. Ласково посулила: — Ты сейчас и не то скажешь!

— Ничего не скажу! — сложил руки на груди распорядитель.

— Что и требовалось доказать! — удовлетворенно кивнули девочки и под усиленным конвоем вывели меня из зала.