Кроме того, я позволила себе захватить линованный ежедневник. Самый маленький. И пару гелевых ручек.

– А деньги на всякий пожарный случай, которые я тебе дала?

Я хлопаю по карману пурпурных клетчатых шорт. Они подходят под мои пурпурные кеды «Конверс» и такую же пурпурную оправу. О моем пурпурном лаке для ногтей уже упоминалось. Я просто супер-пупер. Мне можно платить за то, что выгляжу так круто. Все, решено – заключаю контракт и становлюсь моделью, сегодня же.

– Внешний аккумулятор для мобильника не забыла?

– В рюкзаке, – вру я.

Это старая модель, весящая целую тонну, а в битве одних тяжестей с другими победу одержали телескоп и камера. Кроме того, на этой гламурной тубразе есть электричество, так что я просто могу воткнуть телефон в сеть.

Мама оглядывает мои руки:

– Мазь от крапивницы взяла?

– Да, эта вонючая гомеопатическая мазь со мной. А где папа? Мне скоро пора ехать.

– Дэн! – кричит она в глубь клиники, сложив рупором руки. Затем вновь поворачивается ко мне: – Он торопится в банк. Я попыталась увеличить для клиники кредит, но мне сказали, что наш кредитный рейтинг слишком низкий, потому что мы по уши в долгах. Безумие какое-то, это ведь наш единственный кредитный счет, и в прошлом году я полностью погасила кредит за машину отца. Там, должно быть, какая-то ошибка. Он сейчас поедет разбираться. Ага, а вот и ты! – говорит она, когда он вбегает в приемную с ключами от машины в руке.

И тут же отец идет к двери.

– Скоро буду, – бросает он на ходу.

– Дэн, Зори уезжает в турпоход, – говорит мама. В ее голосе сквозит то же отчаяние, которое испытываю я.

Отец поворачивается, удивленно смотрит на меня и, вероятно, только сейчас замечает мой рюкзак.

– А, ну да, – говорит он, элегантно прикрывая свою оплошность очаровательной улыбкой, – рада провести время с дочерью Рейдов?

– С Рейган, – отвечаю я.

– Да-да, с Рейган, – повторяет он. Улыбка становится еще шире, он поворачивается к маме и говорит: – Ты все проверила? С этим туристическим лагерем порядок? Девочки будут там в безопасности?

– У них своя охрана и все такое прочее, – говорит мама, – я же тебе рассказывала, ты что, забыл? Миссис Рейд поговорила с хозяевами, и они обратят на нашу группу особое внимание.

– Да-да, я помню, – шепчет отец, с энтузиазмом кивая головой.

Затем улыбается мне и разводит в стороны руки, словно собираясь обнять, что вообще-то странно, потому что между нами это больше не принято, но тут же меняет решение и вместо этого гладит по голове.

– Желаю тебе хорошо провести время, маленькая моя. Будь на связи с Джой и захвати перцовый баллончик на тот случай, если у кого-нибудь из парней окажутся слишком уж блудливые руки.

Да, там будут парни, и я конечно же очень надеюсь, что у них окажутся блудливые руки, но ни за что не скажу об этом отцу, поэтому просто смеюсь, хотя смех мой звучит так же безжизненно, как выглядит его улыбка.

Он натянуто кивает, повисает неловкая пауза.

– Ладно, побегу в банк, увидимся, когда вернешься, – говорит он и, не дожидаясь моего ответа, бежит к двери.

Когда он уходит, я изливаю чувства на маму:

– Вот тебе и здрасьте! Вообще-то я уезжаю на целую неделю. Он это хоть понимает?

Мама поднимает вверх руки, разделяя мое отчаяние:

– Знает. Я говорила ему, что могу сама съездить в банк в обеденный перерыв, но он настоял заняться этим немедленно. Отец просто…

– Ага, переживает, – покорно говорю я.

И что там с этим банковским кредитом? Что-то здесь нечисто. А может, все, к чему бы ни прикоснулся отец, сейчас вызывает у меня подозрения?

– Ладно, забудь о нем, я же здесь, – говорит мама и берет мое лицо в свои ладони, – и мне тебя будет безумно не хватать. А еще я буду каждый день волноваться, поэтому при первой возможности звони или шли сообщения, чтобы отметиться.

– Там далеко не везде сеть ловит, – напоминаю ей я.

Предупреждение об этом мы прочли на сайте гламурного турлагеря.

Она кивает:

– Если от тебя не будет вестей, я не стану звонить в полицию штата. Разве что в полдень в следующую пятницу не увижу тебя перед собой. Добавлю, что в целости и сохранности.

– Насчет «в целости и сохранности» не знаю, но здесь я буду точно. Рейган надо вернуться, чтобы до начала семестра решить вопросы с участием в сборной страны, – напоминаю я ей. – Ну все, мне пора, пойду, надо придерживаться расписания.

Она хватает меня за руку, смотрит на часы, видит время и хмурится:

– Вот черт, мне же надо приготовить комнату для первого пациента.

Вот и отлично, ведь мне, если честно, хочется выйти отсюда одной, до того как Джой решит меня проводить и поздороваться с Рейган. Подобно отцу, она все еще тешит себя иллюзией, что в поход пойдут одни девочки, и я хочу, чтобы так продолжалось и дальше.

– Я передумала. Не надо тебе никуда ехать.

Она слишком сильно прижимает меня к себе и трагично не желает выпускать из объятий.

– Мам, – со смехом отвечаю я, – ты нарушаешь гармонию моей жизненной силы.

– Я говорила, как тебя люблю?

– Сегодня нет. Но ты же купила мне копченую индейку, а что это такое, если не знак любви?

– Я люблю тебя, девочка моя.

– Я тебя тоже, – звучит мой ответ.

Когда она наконец меня выпускает, я поднимаю тяжелый рюкзак и на прощание машу ей рукой.

– Не забывай кормить в обед Андромеду, – напоминаю я ей.

Обычно это моя обязанность, мама дает ей поесть утром.

– Не забуду, – заверяет меня она, когда я уже открываю дверь. – И не писай на обувь, чтобы случайно не спровоцировать какого-нибудь медведя.

– Если я увижу медведя, то просто отключусь от страха, в итоге он подумает, что я умерла.

– Здравая мысль. Да, Зори…

– Что?

– Не осторожничай, будь благоразумной. Желаю тебе хорошо провести время. Ну что, пока?

Я в ответ уверенно киваю ей головой и выхожу на улицу.

Стоит прекрасный летний день. Не жаркий и не холодный. Обалденное синее небо. Волоча рюкзак к бордюру, дорога за которым размечена запрещающими парковку полосками, я испытываю странную смесь радостного предвкушения и тревоги.

Рейган пока нигде не видно, поэтому я решаю в последний раз потренироваться с рюкзаком, перед тем как использовать его в полевых условиях. Я пробовала делать так, когда он был пустой, но теперь, набив его битком, я вынуждена сесть на корточки, чтобы его поднять, причем мне приходится здорово попотеть, чтобы пристроить его на оба плеча. Когда же это наконец удается, я неуклюже пошатываюсь и чуть ли не заваливаюсь назад. И как я собираюсь с такой штуковиной на горбу отправиться в этот гребаный поход?