В тот вечер он сидел у камина, наслаждался кофе и, время отвремени покачивая головой, читал работу Ломброзо: теории, с его точки зрения,весьма изобретательные, но совершенно несовременные.

Дверь бесшумно открылась, пропустив лакея.

– Сэр, вас желает видеть молодая леди, – негромко доложилон.

Леди? Вот неожиданность! Может быть, племянница Этель? Данет, скорее всего, не она, Артур уточнил бы.

– Она не назвала своего имени? – спросил адвокат.

– Нет, сэр, но уверяла, что вы ее непременно примете.

– Впустите даму.

Вошла брюнетка лет тридцати, в элегантном черном костюме ималенькой черной шляпке.

– Сэр Эдвард! Вы, наверное, не помните меня? Я МагдаленВоган.

– О, конечно, помню! – Он тепло пожал протянутую ему руку.

Теперь адвокат вспомнил ее окончательно. Он возвращался изАмерики на «Силлурике», и она тоже была там, эта очаровательная девушка, закоторой он неназойливо ухаживал, тогда она излучала какое-то необыкновенноеочарование, буквально пленившее сердце шестидесятилетнего джентльмена.Вспоминая все это, Пелизер с еще большим жаром сжал пальчики неожиданнойпосетительницы.

– Как мило, что вы зашли! Присаживайтесь!

Он пододвинул даме кресло и пустился в непринужденныйразговор, не переставая про себя удивляться этому визиту. Общие темы дляразговора были исчерпаны, и воцарилось неловкое молчание.

Дама нервно сжимала и разжимала пальцы на подлокотникекресла, облизывала сухие губы и все не решалась заговорить.

– Сэр Эдвард, – наконец сказала она, – мне необходима вашапомощь.

– Да? – машинально откликнулся он.

– Вы мне тогда говорили... вы говорили, что сделаете дляменя все, что угодно, – продолжала она дрожащим голосом.

Да, это он и в самом деле говорил. Подобного рода обещаниячасто даются в момент расставания. Он вспомнил свои слова, которые произнес,поднеся руку девушки к своим губам: «Если я когда-нибудь смогу что-то сделатьдля вас, я это сделаю. Не забывайте...»

Да, подобные вещи говорят, но, увы, очень редко сдерживаютобещания. Тем более через столько лет! Сколько же их прошло? Девять илидесять?..

Он бросил на женщину быстрый взгляд: она была по-прежнемуочень красива, но утратила, на его взгляд, главное свое очарование – хрупкуючистоту ранней молодости. Другой мужчина на его месте – мужчина более молодой,– без сомнения, нашел бы, что ее лицо стало куда интереснее, чем прежде, но сэрЭдвард не ощутил при виде ее той волны эмоций, которая захлестнула его тогда, вконце их совместного путешествия через океан. Поэтому незамедлительно перешел кобороне.

– Конечно, конечно! – сказал он суховато. – Я буду радоказать вам услугу... Но боюсь, что теперь мало чем могу быть вам полезен.

Она, казалось, не замечала в нем этой перемены, так же как инедостатка энтузиазма. Магдален принадлежала к тому типу людей, которые,добиваясь своей цели – в данном случае столь необходимой ей помощи сэраЭдварда, – умели не замечать всего остального. Она была уверена, что он ей не откажет.

– У нас очень большие неприятности, – взволнованнопроизнесла Магдален Воган.

– У нас? Вы замужем?

– Нет... Говоря «у нас», я имею в виду себя, моего брата и,конечно, Вильяма и Эмили тоже. Сейчас объясню. У меня была тетка, мисс Крэбтри.Вы, наверное, читали в газетах? Это было ужасно, ее убили...

– А! – Проблеск интереса мелькнул в глазах адвоката. – Этобыло месяц назад, не так ли?

– Чуть меньше. Прошло три недели.

– Да, я вспоминаю. Ее убили дома. Виновного так и не нашли?

– Нет... и вряд ли найдут. Некого искать.

– Как это?

– В том-то и весь ужас! В газетах об этом не говорилось...но полиция знает, что в тот вечер никто из посторонних в дом не входил.

– Вы хотите сказать...

– Что это сделал кто-то из нас, живущих в доме. Но кто?Полиция не знает, мы – тоже. Мы не знаем. А за нами наблюдают, за нами шпионят,постоянно спрашивают, кого мы подозреваем. Ох! Если бы это был и в самом делекто-то посторонний... но я не понимаю тогда, как...

В адвокате Пелизере взыграла наконец профессиональная жилка.

– Подозревается кто-то из членов семьи?

– Да. Официально представители закона этого не говорят,держатся очень корректно, но весь дом обыскан, нас всех не единождыдопрашивали, даже Марту, старую прислугу. И я боюсь... я так боюсь, сэр!

– Дорогая моя девочка, успокойтесь. Я уверен, что вынесколько преувеличиваете...

– Нет! Это сделал кто-то из нас. Иначе просто не может быть!

– Кого конкретно вы имеете в виду? Каких людей?

Магдален выпрямилась.

– Ну, это я и Мэттью, – начала она уже более спокойнымтоном. – Тетя Лили была сестрой моей бабушки. Мы с Мэттью жили у тети счетырнадцати лет – мы близнецы. Еще Вильям Крэбтри, сын ее брата, наш кузен. Онтоже живет в этом доме со своей женой Эмили.

– Ваша тетя Лили им тоже помогала?

– Более или менее. У него, правда, есть небольшиесбережения, но он слаб здоровьем, поэтому жил у нее. Это спокойный, немногомечтательный человек. Я уверена, он не способен на убийство.

– Я все-таки еще не понял. Может быть, вы передадите мнефакты, если это не слишком расстроит вас.

– Вы правы. Я постараюсь быть точной. Ах, как это всеужасно! Как ужасно! Да, так вот... Мы пили чай, а потом разошлись, как всегда,по своим комнатам, чтобы заняться делами. Я шила, Мэттью перепечатывал статью –он журналист, Вильям поспешил к своим маркам, а Эмили вообще не спускалась кчаю: она приняла таблетки от мигрени и лежала в постели. А вечером, в половиневосьмого, Марта нашла тетю Лили мертвой. Ее голова... ах, это так ужасно...была сплошным кровавым месивом.

– Орудие убийства нашли?

– Да. Тяжелое пресс-папье, которое всегда лежало написьменном столе недалеко от двери. Никаких отпечатков. Его тщательно вытерли.

– Простите, но какие у вас сразу возникли предположения?

– Сначала подумали о грабителе. Ящики бюро были выдвинуты иперевернуты. Мы вызвали полицию. Смерть, как они установили, произошла примерночас назад. Марта на допросе уверяла, что в дом никто не входил. Все окна былизакрыты, нигде никаких следов взлома. Тогда начали задавать вопросы нам... –Девушка перевела дух, ей тяжело было говорить. Испуганные, умоляющие глазаискали сочувственного взгляда сэра Эдварда.