— Попков, — Алексей кивнул на какую-то витрину, мимо которой они проходили, — сюда.

Брат хотел увести Лиду с улицы. Сойдя с поезда, она почти все время молчала. Во время регистрации в гостинице и потом, когда их провели в пахнущие стираным постельным бельем номера, она была бледна и задумчива. «Может быть, она нездорова, — думал Алексей. — Или у нее болит душа?»

Серов толкнул дверь магазина. Это была печатная мастерская. В темном помещении пахло металлом и чернилами. С левой стороны стоял тяжелый печатный станок, рядом с которым беседовали несколько человек, а справа, у окна, тянулась высокая стойка, за которой заказчики могли выпить чего-нибудь горячего в ожидании выполнения работы. В глубине мастерской, по-хозяйски положив локоть на ручку самовара, сидела бабушка с редкими седыми волосами, собранными на затылке в пучок.

— Добрый день, — вежливо поздоровался с ней Алексей.

— Добрый день, — кивнула она в ответ и раскрыла беззубый рот, что, очевидно, должно было обозначать улыбку.

Себе и Попкову он купил чаю, а Лиде — горячий шоколад. Встав со стаканами у деревянной стойки, троица стала смотреть на улицу.

— Здесь слишком чисто, — снова пробурчал Попков. — Для нас.

— Что ты хочешь этим сказать? — не поворачивая головы, процедила Лида.

Она опять оказалась между двумя мужчинами (впрочем, как обычно). Обхватив руками в перчатках горячий подстаканник, она смотрела на поток грузовых машин, снующих туда-сюда за окном. В этой части мастерской, кроме них, не было никого, так что из-за грохота печатного пресса можно было не бояться, что их подслушают.

Попков почесал заросший подбородок. Он жевал комок табака, и зубы его настолько потемнели, что почти сливались с густой черной бородой.

— Мы им не нужны, — сказал он.

— То есть наши деньги? — Да.

Лида снова замолчала, подула на чашку и отпила шоколада. Алексей почти физически почувствовал, как последние крупицы надежды покидают ее. Он со злостью грохнул подстаканником об исцарапанную стойку.

— Люди всегда хотят денег, — уверено произнес он. — Всегда. Разве ты не знаешь?

Лида пожала плечами.

— Послушай, Лида, — облокотившись о стойку, Алексей заглянул ей в лицо. Сестра выглядела уставшей, вокруг глаз — темные круги. — Мы зашли слишком далеко, чтобы отступать. Тровицк и лагерь совсем рядом. Мы даже видели несчастных заключенных. — Он заметил, как она вздрогнула — едва заметное движение мускула у глаза. Но она ничего не сказала и больше ничем не проявила своих чувств. Он понизил голос: — Мы с самого начала знали, что следующий шаг будем самым трудным.

— Трудным? — фыркнул Попков. — Ты хочешь сказать, чертовски опасным.

— Но выполнимым! — Алексей раздраженно постучал пальцами по деревянной поверхности стойки, как будто хотел этим вбить немного разума в их головы. — Йене Фриис еще может быть там.

Он увидел, что Лида задрожала. Иногда он забывал, какой чувствительной она была, какой ранимой, и в такие минуты ему приходилось напоминать себе, что у него за спиной несколько лет подготовки в военном центре в Японии, где его учили контролировать свои чувства, а у нее… А у нее не было ничего. Он отхлебнул чая. Напиток был горячий и обжег горло, но так и не смог растопить то, что было спрятано глубоко внутри, что-то холодное, как лед, и непоколебимое. Он расправил плечи и зыркнул на одноглазого казака.

— Попков, а я-то думал, ты любишь опасность. Впитал эту любовь в себя с молоком матери.

Черный глаз сверкнул. Казак покосился на девушку. Алексей знал, что если Попков и чувствовал страх (хотя Серов в этом сильно сомневался), то боялся он не за себя. У Алексея этот человек всегда вызывал отвращение. Он не мог понять, что нашла Лида в этом ленивом, тупоголовом, вечно пьяном казаке, который вонял, как медведь, и пускал газы, как лошадь. Но сейчас, в эту минуту, он был ему нужен.

— Итак, Попков, по-моему, настало время нам с тобой взяться задело. Сегодня вечером. С полными карманами рублей и бутылкой водки, чтобы раскрыть пару ртов.

Голос Алексея звучал достаточно приветливо, но взгляд, который он устремил на здоровяка, был холодным и даже вызывающим. Попков глянул на Серова поверх шапки Лиды и, растянув губы, показал зубы — то ли улыбнулся, то ли зарычал.

— Да.

Они всегда поступали так, когда попадали в новый город. Пара бутылок, несколько новых знакомств на задворках. Просто удивительно, что можно было иногда узнать, какие тайны порой слетали с пьяных языков. Кто из чиновников чист, а у кого рыльце в пушку. Кто спит с женой своего начальника, а кто предпочитает подбирать по темным подворотням маленьких мальчиков. Это имел в виду Попков, когда говорил, что здесь слишком чисто. Но здесь не могло быть идеально чисто. Таких мест не существовало.

— Понимаешь, Лида, еще слишком рано…

Но она вдруг застонала и уронила голову на руки. Шапка ее слетела на пол, волосы рассыпались огненным занавесом, скрыв бледное лицо. Алексей уставился на Попкова. Здоровяк глазел на девушку в невероятном смятении, казалось, этот стон испугал его намного сильнее, чем перспектива попасться на даче взятки партийному чиновнику. Алексей поднял руку и прикоснулся к плечу сестры.

— Что с тобой, Лида?

Несколько раз все ее тело содрогнулось. Он ждал. Но сестра не произносила ни звука. По крайней мере, она не плакала — Серов терпеть не мог слезливых женщин. Через минуту он мягко сжал ее плечо. Под набивкой пальто он ощутил ее выпирающие кости, маленькие и хрупкие, но сжал пальцы сильнее, зная, что делает ей больно. Он услышал недовольное ворчание Попкова, но не отпустил плеча.

Вздохнув, Лида подняла голову, закрыла и вновь открыла глаза и повернулась к брату. Глаза ее, обычно такие яркие и любопытные, теперь словно погасли, сделались тусклыми и печальными, однако на губах играла нежная улыбка.

— Хватит, — тихо произнесла она.

Он разжал пальцы, но руку не убрал.

— Ты уже в порядке? — заботливо спросил он.

— Да. Все хорошо. — Она улыбалась неубедительно, отчего ему захотелось встряхнуть ее.

— Что это было? Скажи мне.

Она подняла руку и на какой-то миг накрыла его ладонь своей, легкой, как птица, но потом пожала плечами (о, как он ненавидел это движение!) и взялась за стакан с шоколадом.

— Просто хотела тебя испугать, — пробормотала она и отпила немного из стакана.

— У тебя это получилось.

— Значит, сегодня, Лев, вы…

Однако внимание Попкова уже переключилось. Глупо улыбаясь, он смотрел на что-то за окном. Алексей окинул взглядом прохожих на широкой улице, пытаясь понять, что так привлекло казака, но сначала не увидел ничего необычного. Люди в фуфайках торопливо сновали вдоль дороги, подгоняемые ветром, по проезжей части тащился тяжелый грузовик, от грохота дрожало оконное стекло. Но когда грузовик проехал, Алексей заметил фигуру на другой стороне улицы. Это была крупная женщина, их давешняя соседка по купе. Та самая, с большой грудью. Она махала Попкову обеими руками и улыбалась.