ты видела сегодня во сне?

Кира замялась. Старшая озвучила её сон. Хоть оправдывайся, хоть не оправдывайся, виноватой всё равно сделают.

— Допустим, это было что-то похожее, — ответила она наконец.

— Что и требовалось доказать, — пробормотала мать.

— Но я не умею входить к другим во сны! — прокричала Кира, словно это добавляло её словам убедительности и наконец-то все услышат, что она говорит.

— Больше некому.

— То есть ты мне не веришь! Езжай одна, — Кира вышла из машины и хлопнула дверью.

— Кира, вернись! — закричала мать из машины.

— Нет, — отрезала Кира и пошла прочь.

Через пару часов она вернулась в дом родителей и принялась собирать чемодан.

«Я возвращаюсь сегодня ночью. Доберусь до аэропорта, напишу, во сколько приземлится самолёт в Москве», — написала она Павлу.

«Что-то случилось?»

«Да. Меня исключили из Круга. Потом всё расскажу, дома».

========== Глава 8. Тайны. ==========

Павел стоял у выхода из аэропорта. Кира уже приземлилась, но никак не выходила на улицу, он уже трижды заходил внутрь, но её не видел. Он нервно растирал ладони и ёжился от январского мороза. Зима оказалась холодной, хоть и снега было совсем немного. Кира задерживалась. Её сообщение произвело на него сложное впечатление. А разве можно Видящую исключить? У неё забрали дар? Или заблокировали его? Что могло случиться? Что привело к исключению Киры из Круга? А может, она потеряла дар? Или же они увидели то, что происходило между ним и Кирой? Или они все же решили, что её отношения с ним опасны для Старейшин? Скорее всего, это он виноват. Неужели мирный договор между Старейшинами и Орденом был только на словах? И как поступить? Отказаться от Киры? Нет, не выход. Он не сможет без неё, прикипел кожей, сердцем, душой. Что скажет сама Кира? А что, если её не просто исключили из Круга? Тогда всё плохо, очень плохо. Знает ли она об этом? Мысли разрывали его. И вот она…

Он увидел, как она идёт через терминал и тянет за собой жёлтый чемодан, кутаясь в пальто. Она была в помещении, но казалось, что она абсолютно продрогла. Он бросился к ней навстречу. И, уткнувшись лбом в его плечо, Кира разрыдалась.

— Ну тише, милая, это не конец света, — шептал он. — Я рядом, всё образуется.

— Они… — задыхаясь рыданиями, говорила Кира. — Они… Старшая сказала, что я послала ей ересь… Проникла в её сон… Специально… Она так кричала… А мама не поверила, что я этого не делала…

— Милая, мне так жаль, — Павел облегчённо выдохнул, ему не надо было начинать войну за право быть с Кирой. — Я рядом, я всегда буду рядом.

Он взял её лицо в ладони и стал аккуратно вытирать слёзы.

— Поехали домой, я сделаю тебе горячий шоколад.

Он забрал у Киры чемодан и повёл её на парковку. Она пошла за ним, чувствуя свою руку в его. И подумала, что больше ей в этой жизни ничего не надо, только этот мужчина, который за неё. Когда на парковке Павел усадил её на пассажирское сидение своего старенького, видавшего лучшие времена рено, она уже почти не плакала. Павел завёл мотор, немного прогрел машину, и они тронулись в путь.

Квартира Павла находилась в Ховрино, туда от Шереметьево ехать не больше получаса, если без пробок. Когда они поднимались в лифте, Кира смотрела в стену и молчала, взгляд у неё был пустой. Павел провёл её к своей квартире и открыл дверь, пропустил её первой, а потом зашёл сам и занёс чемодан.

Его квартира была в разы больше, чем у Киры. Три изолированные комнаты, большая гостиная, совмещённая с кухней. И огромная библиотека, расположенная в шкафах гостиной. Кира сняла пальто, разулась и обессиленно рухнула на огромный тёмно-синий диван в гостиной.

Павел тоже снял обувь и пальто, прошёл за ней следом, сел рядом и обнял. Её мелко трясло, взгляд был безразличный.

— Что я могу для тебя сделать? — спросил он.

— Ничего. Меня предала мать, она не поверила мне, — отозвалась Кира. — Это ужасно.

— Расскажешь, что произошло?

Кира кивнула. Павел поднялся, достал из шкафа плед и укутал её, а сам прошёл за стойку и поставил чайник, он обещал ей горячий шоколад. Через десять минут всё было готово, он подал Кире кружку и снова сел рядом. Кира грела руки о горячую кружку, но пить не торопилась.

— Прошлой ночью я увидела сон. Это было так ужасно. Я видела Золотого Дракона, видела, как он палил врагов, как пылали разрушенные города, но не это важно. Его врагами были зомби-Драконы, живые мертвецы. Это было какое-то безумие. А наутро меня вызвала Старшая. Она тоже это видела и решила, что это я отправила ей видение через сон. Но я не умею этого делать. Оказывается, в детстве я могла проникать во сны и присылать видения. Самой бурной моей фантазией были зомби-Драконы в качестве врага. Говорят, что меня еле остановили. Мама сказала, что я была слишком маленькой, чтобы это помнить. Вот поэтому Старшая сразу подумала на меня. Она так кричала! Говорила, что это ересь показывать такое. А я ничего никому не посылала. Но мне даже мать родная не поверила.

— Ты ведь знаешь, почему захватчиков называли «смерть»? — спросил Павел.

Кира отрицательно покачала головой.

— Дело в том, что это не детские фантазии, — прошептал Павел. — У нас сохранились воспоминания тех, кто был среди первых переселенцев, и в них говорится, что «И мёртвыми Драконами правили мёртвые всадники», — процитировал он.

— Но тогда почему Старейшины это отрицают?

— Я не могу ответить на этот вопрос, возможно, не знают и действительно считают ересью. А может, как раз таки знают, поэтому и отрицают, — предположил Павел.

— Но ваши же знают и не отрицают.

— Как будто Старейшины нас слушают, — Павел опустил голову. — Боюсь, моя дорогая, ты единственная из твоей конторы видела, что было в действительности или что нас ждёт в ближайшем будущем.

— Как ты думаешь, это может действительно случиться?

— Боюсь, что да. Наши построили убежище на этот случай, — сообщил он. — Мне положены билеты для меня и моей жены, теоретически и для детей. Я не думаю, что это нас спасёт, но в случае чего есть хоть какая-то слабая надежда на выживание.

— Вот как, бункер себе отстроили, — ухмыльнулась Кира.

— Вообще-то у ваших тоже есть, — прошептал Павел, но Кира услышала.

— В смысле? Ааа? — протянула она. — Но наши молчат, нет ничего такого, типа билетов.

— Не хочу тебя расстраивать, но это странно, особенно то, что ты про это не знаешь.

Павел насторожился. Неужели эти