медленно понимая что к чему.

— Верно, а откуда ты его знаешь?

Девушка посмотрела на меня уже иначе. Во взгляде не видно было усталости, только удивление и интерес.

— Я убил его. Занял его замок. Те знания, что использовал этот подонок, хранятся теперь у меня в библиотеке. Пойдем со мной, и мы найдем ответ, как тебе помочь.

Девушка не ответила. Она удивленно смотрела на меня, хлопая глазами.

— Если ты так трепетно относишься к жизням других, побереги и свою, — я протянул ей руку.

Девушка посмотрела на мою ладонь, потом мне в глаза. И согласилась. Она поджала губы, едва заметно кивнула.

— Отлично. Ты умница и приняла правильное решение.

— Спасибо, извини, я не помню, как зовут тебя, — ответила она, делая ко мне неуверенный шаг по карнизу.

— Ничего, — потянулся я ей навстречу, — у нас будет еще время познакомиться поближе.

Девушка улыбнулась, показала мне белые зубки. А потом оступилась. Предательский порыв ветра ударил ей в спину, босые ноги соскользнули с пластикового покрытия.

Она не успела даже вскрикнуть, а просто упала. Ее светлые волосы развивались в потоках воздуха.

Я протянул к ней пустую руку, выкрикнул телекинетическое заклинание. И поймал. Но немного неправильно, ведь без проводника прицелится было сложно, так что я зацепил только руку. Лолита повисла, словно бы держась за невидимый выступ.

— Не паникуй, — спокойно сказал я, — я держу тебя.

— Это, — девушка подняла на меня круглые, как блюдца, глаза, — страшнее, чем я думала. Ну… падать с высоты.

— Смерть не бывает легкой или безболезненной, — я медленно вел рукой, поднимая ее к окну, — уж я-то знаю.

— Говоришь так, — немного дрожащим голосом начала сновидица, — будто умирал уже когда-то.

На это я не ответил, только улыбнулся.

В этот же день я забрал девушку из больницы. К небольшому, но все же удивлению, врачи не слишком-то препятствовали ее выписке. Только подсунули документы о том, что Лолита берет всю ответственность на себя и отказывается от претензий. Она подписала.

Вещей у девушки было совсем немного, в сущности только то, в чем она осталась после смерти Линовского. Однако, сердобольные медсестры кое-что ей подбросили. Девушка вышла из больницы в джинсах, которые были ей немножко не по размеру, и в такой же безразмерной кофте, явно осенней и не по погоде.

Жмурясь от солнца, она поспешила спрятаться в моей машине.

— Ярко, — буркнула девушка, — у меня голова начинает болеть.

— Потерпи, — заботливо сказал я и протянул ей свое солнцезащитные очки, — вот. Можешь сесть назад, там проще будет спрятаться от солнца.

Она кивнула, и вместо того, чтобы выйти и отодвинуть сидения моего двухдверного мускулкара, она довольно забавно, кряхтя и постанывая перелезла назад.

— Сидение же откидывается, — продемонстрировал я, отодвинув его.

Она не ответила, как-то испуганно посмотрела на пассажирское место.

— Что-то не так?

Девушка не ответила и зарумянилась. На ее бледной коже румянец казался нежно-розовым.

— Не стесняйся. Говори, что не так.

— Оно страшненько трещит, когда двигается, — втянула она голову в плечи, — у меня начинается мигрень.

Я вздохнул.

— К сожалению, придется потерпеть шум. Но у меня неплохая звукоизоляция в машине.

На этом странности не закончились. Когда мы ехали домой, девушка сжалась в калачик. Казалось, все, что происходит вокруг, ее пугает. Все ей неведомо и все необычно, и кажется ей опасным.

Но то, что произошло на подъезде к Предлесью, меня удивило сильнее всего. Хотя, по своему обыкновению я не выдал удивления.

— А куда мы едим?

— Предлесье. Мой замок. Пока что ты будешь жить здесь.

Я не сразу понял, что случилось, но когда мы были почти на месте, девушка словно преобразилась.

— Здесь странно, — изменившимся голосом, в котором больше не звучала дрожь, — проговорила она. Будто бы легко. Будто бы оно ушло.

— Что, ушло? — глянул я в зеркало заднего вида.

— Оно. Оно ушло. Оно боится и прячется…

Я нахмурился. Остановил машину на обочине, обернулся к девушке. И не заметил, как мои брови поползли вверх. Все потому, что девушка изменилась: кругов под глазами больше не было, бледность сошла, а глаза на миг стали более живыми и заблестели. В них читалось удивление.

— Оно больше не просит чужих кошмаров, — проговорила девушка, а потом потеряла сознание.

— Проклятье, — бросился я назад и тронул ее за плечи и шею.

Сердце билось ровно. Дыхание было спокойным и умиротворенным. Она спала. Заснула очень крепко, и мне не хотелось даже будить ее.

Не знаю, что этот подонок Синицын сделал с ней, но оно точно как-то связано с черной спорой. А еще я понял, что барьер, который мы с Виктором поставили вокруг замка, точно работает. Потому что только что мы его преодалели.

— Это та девочка, которую ты спас? Что с ней?

— Ей нужна помощь?

— Что случилось?

— Да не галдите вы все как сороки! Расступитесь! Не видите, Павлу нужно помочь достать ее из машины!

Вместе с Виктором, не без труда, но мы все же смогли достать Лолиту. Дело было в основном в том, что девушка спала совершенно без чувств, а достать ее с заднего сидения машины оказалось тем еще занятием.

— Так, — выпрямился я с Лолитой на руках, — все в порядке. Она цела.

Во двор вышли все: Вика, Стас, Тома, Виктор, несколько человек из прислуги, и даже тот, кого я меньше всего ожидал встретить в Предлесье — Олег Петрин, мой знакомый прокуратор, которого я спасал на дуэльном фестивале.

— Привет, прокуратор, — кивнул ему я.

— Приветствую, Игнат. Смотрю, ты немножко занят. Помощь нужна?

— Сначала устроим нашу соню на отдых, — указал я на Лолиту.

— Так она что, просто спит? — Стас приблизился и осмотрел безмятежное лицо девушки.

— Прости, что без предупреждения, — начал Петрин, — но у меня тут важные новости. Они не терпят отлагательств. Буду рад, если нам удастся поговорить, когда ты закончишь.

— Время зря не терял, да? — бросил я Петрину, когда зашагал к входу.

— Ты, я вижу, тоже.

— Матрена! — крикнул я служанку.

Молодая девушка в черно-белой униформе и забавном чепце приблизилась. Я видел, как она покраснела и то и дело бросала в Виктора смущенные взгляды, как бы ища, и в то же время сторонясь его глаз.

— Подыщи для нашей гостьи комнату. А потом и для господина прокуратора.

— Не стоит, — он поднял руку в останавливающем жесте, — я надолго не задержусь.

— Не хочешь? Или не можешь? — вопросительно приподнял я бровь.

— Не хочу стеснять, — сказал он.

— Ты не стесняешь. У всех много новостей. Поделимся ими за полдником.

— А у нас что тут, полдничают? — Удивилась Вика.

— Только когда есть повод, — на ходу сказал я, — а такой гость, как Петрин — отличный повод.

— Сначала, — догнал меня Прокуратор и заговорил вполголоса — я хотел бы поговорить с глазу на глаз.

— Случилось что-то серьезное?

— Ну во-первых, — вздохнул он, — я закончил свое расследование того, что случилось на фестивале. А во-вторых… — Он опустил глаза, — а что там во-вторых, пожалуй, мы обсудим лично.

* * *

Где-то в Москве, в это самое время.

— Ты уверен, Стефан, что они нас не найдут?

— Уверен, Александр, эта квартира — самое надежное, укрытие, что я могу сейчас предложить тебе.

Герцог Александр Мясницкий поправил повязку на глазу и вздохнул.

В старой квартире аварийной пятиэтажки почти не было мебели и воняло затхлостью и какими-то тряпками. Старинные деревянные окна не открывались, однако отлично пропускали сквозняк, и этой ночью, когда герцогу пришлось ночевать тут, ему страшно продуло спину. Стоять у стола в полусогнутом состоянии (стула-то не было) и писать записку для Замятина было больно. Но герцог писал.

— Он так и сказал? Они попытаются взять его в клещи через близких?

— Да, — кивнул Стефан Швейк, невысокий и полноватый мужчина лет сорока.

Выглядел он несколько забавно: гладковыбритое лицо и лысина делали его похожим на большого ребенка. Эффект усугубляло очень добродушное лицо Швейка. Никто бы не подумал, что он был первоклассным бретером и, кроме того, членом Ордена Новой Маны. А также ближайшим другом Мясницкого. Единственным, кто остался.

— Все остальное, что мы узнали, ты указал? — Проговорил он с легким чешским акцентом, — от этого зависит жизнь твоей внучки.

— Указал-указал, — ворчливо проговорил Мясницкий и вывел очередную букву в записке, — ты точно слышал слова Провидца? Он именно это сказал Сикорскому?

— Да, — кивнул Швейк, — я задержался у двери, когда моя аудиенция у главы ордена закончилась и смог подслушать.

— Спасибо, Стефан, — он посмотрел в глаза другу, — ты рисковал жизнью.

— Я рискую каждую минуту, когда общаюсь с тобой.

Когда в дверь внезапно постучали, они затихли и обернулись.

— Ты ждешь кого-то? — шепнул Мясницкий.

Швейк не ответил, только кратко мотнул головой. Потом все же добавил: