— Давай, я попробую, — проговорил я.

— А… да, вот, — передал он мне мешочек, — может, у тебя лучше получится. За мной пришлось исправлять в прошлый раз.

Слыша, как Виктор тихонько мнется, решается ответить, я принялся чертить защитный глиф, внимательно соотнося его с тем рисунком, что дала мне Тома.

— Манаактивное вещество, — буркнул Виктор, — постоянно поглощает ману из воздуха и дает магический эффект.

— Я знаю, что такое манаактивное вещество, — проговорил я беззлобно, выводя очередную завитушку, — ответь, пожалуйста, на вопрос.

— Считаю ли я себя предателем? — Вздохнул Виктор и уселся на толстый корень, вышедший наружу, — скорее клятвопреступником. Я поклялся Сергею защищать вас, когда он умер. Но сам же убил Игната, — выдохнул он, — ты был прав тогда, на дороге.

— Готово, — поднялся я и глянул на часы. Доходило одиннадцать утра, — перекусим? — Посмотрел я на Виктора.

По его расширившимся глазам стало видно, что он удивился, потому что ожидал другой реакции. Видимо, хоть какой-то.

— Ну… можно и перекусить.

Я сел рядом, достал из походной сумки сверток с бутербродами и термос с холодным апельсиновым соком. Все это заботливо дала нам с собой Вика. Бутерброды были очень вкусными: поджаристые хлебные ломтики, жареное на гриле куриное мясо и все еще теплый мягкий сыр, свежие овощи делали их очень сочными.

— Балуете вы меня в своем Предлесье, — проживал Виктор бутерброд, — уже пару недель не ел нормальной человеческой еды.

— А почему ты вернулся? — Спросил я, — ну, спасся из лап Сновидца. Мог бы умотать к своей семье. Спастись. Податься в бега.

— Нет, — твердо сказал Виктор, — не мог. Я поклялся Сергею защищать вас. Поклялся, — он опустил глаза, — потому что это единственное, что я могу теперь для вас сделать. Единственное, что я могу сделать для Сергея.

— О чем ты?

Виктор сглотнул. Огурчик выпал из откушенного им бутерброда, повисшего в руке. Виктор даже не заметил этого.

— Потому что в том, что Игнат, Вика и Стас родились пустыми, виноват я.

— Продолжай, — я нахмурился.

— Антимагический ген о котором рассказывал Малиновский. Это действительно дело их рук. Они пытались тайно создавать женщин, после брака с которыми род терял бы магию. Причем этот ген магоактивный. Существует специальное заклинание для его активации. Стоило произнести его в присутствии такой девы, и она тут же становилась оружием, сама того не зная. Именно такой была двоюродная племянница Семена Малиновского Анна Евгеньевна Орловская. Ермолова в девичестве.

Я не ответил сразу, некоторое время помолчал. Потом, наконец, спросил:

— Она знала?

— Догадывалась, что ее кровь сделала вас пустыми, но не знала, что она оружие, что ее собственный дом сделал ее такой. Сделал ее девой антимагии. А я, — опустил глаза Виктор, — я сам познакомил ее с Сергеем. Сам произнес заклинание активации гена в день их свадьбы, — он снова замолчал на некоторое время.

— Зачем это понадобилось? Зачем своим же роялистам лишать Орловских магии? — спросил я ровным тоном.

— Чтобы вывести из игры, — вздохнул Виктор, — Малиновский рассказал мне тогда, что Сновидец видел во сне, что Сергей заключил многое, что знал о проекте Геката в книгу. В дневник своего деда. Почему в него? — он пожал плечами, — это первое, что попалось под руку. Сергей же, перенес свою память в книгу и спрятал ее от всех. Зачем? Я не знаю, зачем, — поджал он губы, — знаю только, что Сновидцу это не понравилось. И он решил разобраться с сергеем. Но тихо, ведь дом Орловских был не последним человеком в братстве, — Виктор осекся, вздохнул, — пока братство еще было братством, а не сектой, в которую его превратил Сновидец.

— Значит, Малиновский велел тебе познакомить Анну и Сергея?

— Да, — Виктор кивнул, — до этого мы были уже знакомы с твоей… — осекся он, — с мамой Игната.

— Биологически, — пожал я плечами, — она мать моего тела.

— Я не могу воспринимать тебя своим племянником, Павел, — холодно проговорил он.

— Как хочешь, — не менее холодно ответил я, — это не так важно для меня. Если ты не собираешься больше делать глупостей.

— Все глупости, которые мог, я уже сделал, Павел, — вздохнул он.

— Я вижу, что ты раскаиваешься.

— До сих пор раскаиваюсь. А ведь начал раскаиваться очень-очень много лет назад, после рождения Стаса. Когда рассказал обо всем Сергею. Рассказал, кто такая Анна и что я сделал.

— Анна впала в депрессию, а Сергей начал пить, — догадался я.

— Но до этого он от души набил мне морду, — кивнул Виктор, — но не смог убить. Я же брат. А отношения у нас всегда были отличными. И тогда, чтобы загладить свою вину, я поклялся защищать вас ценой собственной жизни, — он опустил глаза, — только так я могу искупить свою вину перед братом и его супругой. Сергей не хотел развода и другого нового брака. Их любовь с Анной была очень крепка. Нисмотря не на что. Возможно, он не убил меня еще и потому, что я познакомил его с любимой женщиной.

— Но ты лишился ударить Игната молнией, — напомнил я.

— Испугался, что они уничтожат мою семью, — я видел, как глаза Виктора заблестели.

Было странно видеть подобный блеск, блеск горечи, в глазах такого матерого мужика, каким казался Виктор. И все же, факт оставался фактом. Глаза Виктора блестели от слез.

— И теперь, вернувшись в Предлесье, — сказал он, — я сделал свой последний выбор. Я хочу сдержать клятву, данную Сергею. Буду защищать вас до самой смерти.

— Защита мне не нужно, Виктор, — холодно ответил я и встал, — я сам привык защищать свой дом. И сам смогу защитить Вику и Стаса. А также тех дворян, что находятся под моей защитой, и еще будут находиться в будущем.

Виктор сжал губы, растерянно заморгал, опустив взгляд в землю.

— Я понимаю тебя, Павел. Как только закончим с глифами, я уйду. Вернусь к своим, и мы пустимся в бега, чтобы затаиться. Роялисты не должны поймать нас…

— Защита мне не нужна, — перебив Виктора, проговорил я, — но от помощи не откажусь. Ты сознался родителем в содеянном. Принял на себя клятву, как ответственность за свой злой поступок. А последними своими делами доказал, что готов исполнить ее. Так что от твоей помощи, Виктор Орловский, я не откажусь, — проговорил я с улыбкой.

Виктор поднял на меня удивленные глаза. А потом встал и извлек проводник, опустился передо мной на одно колено и в руках протянул свое оружие, как бы предлагая его мне.

— Павел Замятин, — начал он, — я, Виктор Орловский, клянусь тебе оказывать любую помощь. Клянусь защищать твой дом и твоих близких, как своих собственных, — он замолчал, сглотнул, — ценой собственной жизни.

— Клятва принята, Виктор, — кивнул я.

Он поднялся. Заглянул мне в глаза, убирая проводник. Так, мы стояли совсем недолго. Потом он протянул мне пятерню. Не мешкая, я пожал ее. Так, союз был заключен.

Солнце медленно закатывалось за горизонт. Небо и облака на нем окрасились красным. После жаркого дня вечер свежел, хотя все еще и оставался теплым.

— Это был последний глиф, — проговорил Виктор, заканчивая черными от порошка руками выводить символ на очередном подходящем камне.

После, мы зарыли место с начертанным рисунком, и камень, которые возвышался над землей только на треть, стал хранить на себе защитный символ.

Так, мы поступали с каждым камнем. Чертили глиф на той его части, что была скрыта под землей, а потом закапывали ее обратно. Так символ будет лучше защищен от погоды, а враги не смогут исказить его, если поймут, как работает выстроенная нами с Виктором система.

— Вернемся на холм, — предложил я, — оттуда будет лучше видно, как все запустится.

Уже довольно уставшие, мы поднялись на вершину холма, на то самое место, откуда начали путь еще утром. Круг замкнулся.

— Ну что, Павел, — проговорил Виктор, — давай попробуем, что у нас вышло. Активируй заклинание.

— Погодим с заклинанием, — я даже не притронулся к проводнику, — ты говорил, что хотел меня попросить о чем-то. Я ждал весь день, пока ты решишься. Но ты молчишь, и решился я. Так в чем дело?

— А ты проницателен, Павел, — криво улыбнулся Виктор, — «решился» самое подходящее слово. Я не знал, как тебя попросить, потому что и так понятно, что у тебя куча других проблем. Многие из которых, в силу клятвы теперь мои тоже. Но что ж, — он вздохнул, — раз уж ты сам начал этот разговор, —