— Дракон не уродливый, — слабо ответила Ежинка, отстранившись от королевского бархата. Она не могла не услышать, как в груди Демьена сильно и громко забилось сердце, как дрогнули его руки, обнимающие ее. И дурочкой она не была; она догадалась, кто защитил ее от налетевших черных грифонов. — И не злобный. Он красивый, ало-золотой. Только… очень грозный…

Она подняла испуганный взгляд на Демьена, и тот улыбнулся ей через силу.

— Да, дитя мое, — с трудом произнес он, вглядываясь в ее умоляющие напуганные глаза, — твой Король — дракон. Если ты боишься меня…

— Нет! — крикнула Ежинка, снова вцепляясь в его одежду и прижимаясь к нему та отчаянно, словно в душе ее шла жестокая борьба с самой собой. — Не боюсь!

Она очень, очень боялась дракона; больше мелких омерзительных грифонов, искусавших ее и истрепавших ее ветхую одежду, больше мусорных куч. Он казался ей страшнее неумолимого пламени, которое в один миг может объять весь лес, опаснее крохотной мышки, юркающей под ногами. Этот страх был иррациональный, необъяснимый и непобедимый, Ежинка чувствовала, что от него горит, словно лист бумаги над костром, но оттолкнуть того, кто спас ее, кто вступился за нее, не могла.

— Жалкая трусиха, — визгливо рассмеялась Осень. От нее не укрылся трепет лесной девчонки, ее ужас и ее борьба с самой собою. — Плакса! Твое место в грязной канаве! Среди жаб и грязных скользких змей!

— А мне вот кажется, — зло произнес Демьен, которого издевательства Осени порядком обидели, — что ты зачем-то нас пытаешься рассорить. Хочешь, чтоб мы оттолкнули друг друга, испугались, почувствовали омерзение и неприязнь, так?

— С чего ты взял, — в глазах Осени снова промелькнул страх, и Демьен рассмеялся, кивая.

— Ну, конечно, — произнес он. — Это слишком очевидно — твое желание, чтобы эта девочка убежала от меня. Что за тайну она хранит? Это ведь не обычная девушка, так? Она видит и слышит тебя — а ведь это невозможно, — по его губам вновь скользнула улыбка, от которой Осень затряслась от злобы, как в приступе лихорадки. — Я сам использовал запретную магию, чтобы поговорить с тобой, а какая-то никчемная, по твоим словам, замарашка, так запросто тебя видит?

— Проклятая девчонка! — прорычала Осень яростно. Ее бледные щеки налились румянцем, на черной короне из ветвей вспыхнули гроздья рябины. Ее босая нога коснулась звенящей воды в ручье, и в опущенной руке Демьена синим призрачным светом загорелся лук.

— Тише, тише, — произнес Король, отступая, натягивая гудящую тетиву. Синяя острая стрела нацелилась в грудь Осени, и та испуганно вскрикнула, подобрав намокший подол, отпрыгнула от воды. — Если ты сделаешь хоть шаг, клянусь отцом — я выстрелю. И ты знаешь, что эта стрела поразит тебя.

— Ты не посмеешь! — выдохнула безумная Осень, корчась от бессилия и злобы. Резкий ветер взъерошил черную листву у ее ног, самую черную, самую прелую, самую слежавшуюся и самую страшную, и из нее немедленно начали собираться жуткие слуги Осени, раскачивающиеся на слабых рыхлых ногах фигуры. — Тогда ты нарушишь естественный ход времени!

— Мне и отвечать за это, — холодно ответил Король, прицеливаясь поточнее. — Но ты этого уже не увидишь. Ну, отвечай: что за этим ручьем, отчего вы так хотите перейти его? И кто эта девушка, что вы так не хотите, чтоб мы с нею были заодно?

Его стрела сверкнула ослепительной синей вспышкой, пронзая одного из слуг Осени, посмевшего ступить в воды ручья, и вода унесла черные мокрые листья, на которые тот распался.

— Говори!

На тетиву легла вторая стрела, грозно нацелилась в грудь перепуганной безумице.

— Ну?

Второй слуга взорвался черными мокрыми ошметками прямо рядом со свой повелительницей и Демьен беспощадно зажал в пальцах оперение третьей синей магической стрелы.

— Говори!

Лес наполнился стенаниями и скрипом, словно каждая колода, каждое поваленное бурей дерево порывалось встать и пойти на выручку Осени.

Ежинка, чутко слышащая каждый шорох, каждый скрип, каждое недобро слово, что шептали слуги Осени, испуганно озиралась. Ей чудилось, что снег стаивал теперь и глубоко в лесу, там, где она прятала свою тайну, и слуги Осени восстают в проталинах.

— Я служу Королю Зимы! — громко выкрикнула она, стиснув на груди руки. — Я прячу его и помогаю ему, а они… они убить его хотят! Я думала, они тебя хотят съесть, молодой Король, а они говорили о нем!

— Мелкая мерзавка! — выпалила Осень яростно. — Замолчи!

Скрип в лесу стал все громче, и Демьен, оглядевшись, увидел, что за всеми деревьями шевелятся неповоротливые неуклюжие фигуры, поднимаются тяжкие тела, кое-как слепленные из дерева и листьев. Уничтожить их всех, наверное, можно было бы, только если спалить весь лес разом.

— Они за мной следили! — крикнула Ежинка в ужасе. — И выследили наверняка!

— Не бойся, — произнес Демьен. — Я смогу тебя защитить!

— Я не за себя боюсь! — в отчаянии крикнула Ежинка.

А далее произошло то, что удивило Демьена, и чего он не ожидал точно. Маленькая замарашка, девчонка, похожая на сердитого ежа, выхватила из своего брякающего желудями кармашка маленький серебряный свисток и подула в него. Свист был еле слышный, серебряный, как песня студеного ветра, но на него тотчас отозвались разными голосами волки; их белая шерсть замелькала меж темных стволов, желтые глаза засверкали из чащи лесной. По земле потянуло холодом, и с заснеженных берегов ручья поднялись, разбуженные, неуклюжие снежные тролли.

— Они задержат Осень, — крикнула Ежинка, вся дрожа. — А я должна предупредить Короля Зимы! И принести ему немного воды из ручья — она придает ему сил…

— У меня есть для него кое-что получше! — произнес Демьен.

Не теряя больше времени, сунув пальцы в рот, он оглушительно свистнул, и ответом ему было чуть слышное конское ржание, по оттаявшей тропинку застучали копыта..

— Ты покажешь мне, где он! — велел он, не слушая никаких возражений Ежинки. — Отобьемся!

Он подхватил легкое тело девушки и буквально закинул ее на спину примчавшегося на зов хозяина коня, сам взлетел в седло в один миг. Последней стрелой, перед тем как магический лук растаял в его руках, он пригвоздил подол платья Осени к берегу, и та забилась, отчаянно дергая платье в попытках вырваться. Наверное, разодрать ветхую ткань было совсем непросто; примерно как же, как распороть ножом небосвод — магическая стрела надежно пригвоздила Осень к берегу.

Быстрый конь, испуганно храпя, скользя по обледеневшей тропинке и высекая искры подковами, уносил всадников все дальше в лес, а вдоль дороги, меж стволов деревьев, неслись белые желтоглазые волки и голубыми тенями прыгали по сугробам песцы, охраняя и направляя его бег.

Демьену даже не приходилось понукать коня; испуганно вслушиваясь в грызню, закипающую по деревьями то тут, то там, его скакун сам прибавлял ходу. И оставались позади яростные драки белых волков и лиственных мертвых монстров…